ПАРТИЗАНСКИЙ ПОЛК В ПЕРВОМ КУБАНСКОМ ПОХОДЕ.
9 февраля 1918 года из Ростова в составе армии ген.Корнилова выступило таи донских партизанских отряда, носивших названия по фамилиям их начальников: отряды Краснянкого, Лазарева и Чернецова. Последнего не было уже в живых, но отряд сохранил имя своего доблестного начальника.
В станице Ольгинской отряды были сведены в партизанские полк под командой ген.Богаевского. Отряды стали именоваться сотнями, сохранив свои названия: 1-я сотня Краснянского, 2-я Лазарева, 3-я Чернецова.
Молодой полк показал себя с наилучшей стороны в первых же боях Добровольческой Армии. После боя у Кореновской полк выдвинулся по направлению к станице Платнировской. Из рядов Корниловского полка я наблюдал спокойное, решительное наступление партизан. В их строю было уже несколько черкесок, так что полк производил впечатление кубанской части: по вступлении в пределы Кубанской области полк стал быстро пополняться кубанскими казаками - преимущественно бывшими пластунами.
При движении за Кубань паотизаны оказались в арьергарде и выдержали тяжелые арьергардные бои у Усть-Лабы и хуторов Филипповских, прикрывая армию от наседающих с тыла большевиков, в то время, как остальные части форсировали переправы.
Перед стан.Калужской я видел, как ген.Богаевский, стоя открыто верхом под огнем большевиков, переправлял своих партизан на крупах лошадей через вздувшуюся горную речку.
После соединения с Кубанским отрядом в ст.Калужской к партизанскому полку был придан один из батальонов Кубанского Стрелкового полка, составивший 2-й батальон, в то время, как основное ядро партизан образовал 1-й батальон. Здесь же ген.Богаевский был назначен командиром 2-й бригады в составе корниловского и партизанского полков, а меня ген.Корнилов назначил командиром Партизанского полка.
Из станицы Калужской полк в составе 2-й бригады был двинут на станицу Григорьевскую, а по взятии ее - самостоятельно на станицу Смоленскую. Бой у Смоленской вышел тяжелым. Наш берег речки, прикрывавшей станицу, зарос густым лесом, простиравшимся почти до ст.Григорьевской, откуда мы пришли, так что об артиллерийской подготовке но могло быть и речи. Напротив, от станицы, стоявшей на высоком берегу, пологий скат спускался к реке, давая большевикам отличный обстрел, чем они и воспользовались, развив сильный огонь. До того все попытки переправиться оканчивались неудачей, и полк нес большие потери. Между прочим, был убит командир 2-го батальона, фамилию которого не помню, так как знал его только несколько дней. Здесь особенно отличился капитан Бузун, который нашел переправу у мельницы и перебежал со своей сотней на другой берег реки, после чего станица была взята. Казаков в станице не оказалось, а иногородние встретили нас настолько недружелюбно, что пришлось пригрозить им репрессиями, чтобы получить ночлег и продовольствие.
Из Смоленской полк был направлен на Геоогие-Афипскую. В упорном бою под этой станицей 1-ая бригада и Корниловцы залегли под убийственным огнем большевиков и не могли двинуться дальше. Партизаны тоже залегли было в болотистой лощине к юго-востоку от станции железной дороги, но моего окрика: "Ну, что вы, утки, что ли, что полощетесь в болоте? Вылезай вперед на сухое!" - было достаточно, чтобы двинуть их вперед. Ат-ака партизан решила участь боя. После этого боя ген.Корнилов сказал мне, что очень доволен действиями полка.
Действия партизан при штурме Екатеринодара подробно описаны мною В сборнике, посвященном десятилетию 1-го похода, а поэтому я здесь повторяться не буду. Полк взял ферму, на которой впоследствии был убит ген.Корнилов, предместье Екатеринодара - "Кирпичные Заводы" и был единственной частью, ворвавшейся в Екатеринодар и дошедшей до Сенной площади. Начав штурм в составе 800 штыков, полк к концу штурма имел 300. В числе многих достойных офицеров и партизан был убит доблестный капитан Курочкин - командир 1-го батальона. Убит и заместитель командира 2-го батальона, убитого под Смоленской, и в командование 2-м батальоном вступил капитан Бузун. Ранены: мой помощник полк. Писарев, командир 2-й сотни есаул Лазарев, ранен и я.
При движении от немецкой колонии Гнадау (которую почему-то называли Гначбау) полк составлял арьергард. Партизаны перешли в короткое наступление и взяли пулемет, после чего большевики перестали наседать.
Под станицей Медведовской, в то время, как ген.Марков совершил свой известный подвиг с бронепоездом, партизаны были направлены на станицу и взяли ее после короткого боя.
ПРИ полку был очень хороший перевязочный отряд, включенный в состав полка вместе с отрядом Чернецова, при котором он был сформирован. Этот отряд давал возможность возить своих раненых при полку. Я слышал, как ген.Корнилов говорил ген.Богаевскому: "В вашем отряде раненые выздоравливают, не то, что в общем лазарете". В станице Дядьковской, когда я обходил своих раненых они с тревогой спрашивали меня, правда ли, что решено оставить тяжело раненых. Я успокоил их, назвав эти слухи провокацией, и дал слово, что ни один партизан оставлен не будет. Едва я вернулся к себе на квартиру, как меня позвали на совещание к ген.Алексееву и я к своему ужасу услышал, что обсуждается вопрос об оставлении раненых. Я рассказал о своем разговоре с партизанами; это вызвало некоторое сгущение, но тем не менее большинство высказалось за оставление тяжело раненых. К счастью, у нас подвод оказалось достаточно, и я мог сдержать слово, данное моим раненым.
До возвращения в Донскую область я не припоминаю сколько-нибудь значительных боевых действий полка.
Из станицы Егорлыцкой 2-ая бригада, была направлена на большевицкое село Гуляй-Борисовку. Партизаны шли в авангарде. Подходя к селу, я с удивлением увидел, что вырытые впереди него окопы никем не заняты. Оказалось, что большевики ожидали подхода каких-то своих частей и, увидев издали нашу колонну, приняли ее за своих и спокойно оставались по квартирам. Не теряя времени, мы атаковали село. Большевики были захвачены врасплох. Началась ловля и истребление их по дворам, в чем тотчас приняли участие и корниловцы. Пленных сгоняли на площадь на краю села. Вскоре их набралось у меня более 300.
Здесь я впервые от начала 1-го похода получил приказание ген. Богаевского: по случаю страстной субботы, пленных не расстреливаль.
В Гуляй-Борисовке мы отстояли пасхальную заутреню и провели несколько дней праздников. Здесь же полк впервые надел погоны - синие с белым в отличие от корниловцев, имевших черно-красный погон. Шитьем этих погон было занято чуть но все женское население села.
Из Гуляй-Борисовки 2-ая бригада была послана в набег за снарядами и патронами на жел.-дорожную станцию Крыловскую (в это же время 1-ая бригада производила набег на Сосыку). Во время этого набега, когда готовились атаковать станицу Екатериновскую, ко мне со стороны большевиков подъехал казак и доложил, что их человек 70 желают перейти на нашу сторону.
Мы с ним условились, что они сделают вид, будто идут на нас в атаку, а мы стрелять не будем. Конечно, был известный риск, но казак внушил мне доверие. Все было выполнено по условию: показалась как бы идущая в атаку сотня, которая, вместо атаки, пристроилась к моему левому флангу. Это произвело отличное впечатление у нас и удручающее впечатление на большевиков, которые вслед затем легко сдали нам станицу.
Однако, оправившись, они сами на другой день перешли в наступление с целью взять обратно Екатерининскую. Целый день партизаны и корниловцы отбивали большевиков, которые к вечеру расположились полукругом на ближайших подступах к станице. Ген.Богаевский решил, оставив для обороны станицы 2-й батальон партизанского полка под командой капит.Бузуна, с корниловцами и 1-м батальоном партизан выйти ночью из-за фланга большевиков и атаковать у них в тылу позицию Крыловскую. План удался блестяще: с соблюдением полной тишины бригада выполнила свой рискованный маневр. На Крыловской была захвачена богатая добыча патронов и снарядов. 2-ая сотня Партизанского полка взяла и два орудия. Услышав выстрелы у себя в тылу, большевики, стоявшие перед Екатерининской, начали отступать. Кап.Бузун перешел в наступление, и большевики, взятые нами в два огня, рассеялись. На другой день пришлось выдержать тяжелый бой у станицы Михайловской, совместно с подошедшей на соединение с нами 1-й бригадой, против большевиков, получивших новые подкрепления и снова перешедших в натупление.
После этих боев Добровольческая АРМИЯ расположилась на продолжительный отдых в ст.Мечетинской. Здесь я принял 2-ую бригаду от ставшего во главе Донского правительства ген.Богаевского, а Партизанский полк сдал полковнику Писареву. Вскоре затем я уехал в командировку в Москву, а вернувшись оттуда, командовал 1-й дивизией и 1-м корпусом. Партизан мне больше не пришлось видеть вплоть до Кубанского десанта 20-го года, во время которого полк, носивший уже название Алексеевского, под командой полковника Бузуна входил в состав сводной дивизии. Но это уже не имеет отношения к первому походу.
