ЗАПИСКИ ЮНКЕРА 1917-го года.
После разоружения 272-го и 273-го пехотных запасных полков в Новочеркасске Сводная Михайловско-Константиновская батарея продолжала свои занятия пехотным строем и несение караулов. Но недолго продолжалась спокойная жизнь батареи в Платовской гимназии.
В город Ростов н/Д прибыла яхта Черноморского флота "Колхида" и вооруженные тральщики. Местный подпольный революционный комитет с помощью красной гвардии из рабочих и солдат двух запасных пехотных полков захватил важнейшие учреждения города, разоружил казачий гарнизон и заключил начальника Ростовского войскового округа генерала Потоцкого и его офицеров на яхте Колхида. "Донской круг" поручил атаману подавить восстание,
Вернувшиеся с фронта и запасные казачьи части были ненадежны. Утром 25-го ноября Донской атаман послал по железной дороге спешенную сотню юнкеров Новочеркасского казачьего училища и, по соглашению с ген.Алексеевым, - Юнкерский батальон добровольцев. Отряд под командой полк.Хованского с боем занял гор.Нахичевань, но, понеся большие потери, отошел к станции Казитеринка.
К нам пришел казачий полковник и спросил: "Правда ли, что юнкера-артиллеристы не владеют винтовками?". Мы, конечно, возмутились и объяснили, что большинство из нас кадеты и что мы занимались пехотным строем под руководством пехотных офицеров. Оказывается, наш командир доложил, что мы не подготовлены для ведения пехотного боя. Так как положение стало угрожающим, командование вызвало на погрузку вторую сотню казачьих юнкеров. Пришло приказание приготовиться к отправке и нашей роте (батарее).
Утром второго дня наступления на Ростов наша полурота должна была атаковать кирпичные заводы на окраине Нахичевани. После первого неудачного боя настроение у всех было напряженное. Каждый понимал, что будут большие потери, и вспоминал убитых и раненых вчера друзей.
Позади нашей цепи появилась фигура в черных форменных пальто и фуражке. Взводный спросил:
- Кто вы такой и что вам нужно?
на что получил спокойный ответ:
- Семинарист - я хочу воевать с вами.
- А вот, когда кого-нибудь из вас убьют, я и возьму винтовку.
Хотя этот юноша был совершенно прав, но юнкера возмутились и потребовали, чтобы он ушел "подальше".
После двухдневного боя и пребывания почти все время под открытым небом все мы испытывали чувство зверского голода. Выданный заплесневелый и промерзший насквозь хлеб приходилось есть, отковыривая куски штыком. Желтое с черными пятнами сало вызывало отвращение. К вечеру первого дня пребывания в резерве удалось найти путевого сторожа, желающего продать нам барана. Собрали по карманам необходимую сумму и получили живого барана. Резать его никто из нас не хотел. Наконец, кто-то решился застрелить беднягу. Видя нашу "неприспособленность к жизни" сторож предложил освежевать барана, если мы дадим ему шкуру. Конечно, мы с радостью согласились. Тушу разрезали на кусочки, и каждый, нанизав на шомпол свою часть, поджаривал ее на костре. То был первый урок приспособления к жизни в Добровольческой армии петербургских юнкеров.
Нам прислали пехотных офицерой, занявших места взводных и полуротных командиров. В строевом отношении роту принял поручик Костандов, но и наш командир капитан Шаколи остался с нами. После короткой молитвы мы отправились на вокзал и погрузились в поданный состав. Долго ждали отправки – оказалось, что машинист не хочет нас везти, так как "Викжел" (Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников) держит нейтралитет. Донское командование занялось уговорами. Пользуясь темнотой, машинист скрылся. Тогда кап.Шаколи вызвал юнкеров путейцев и технологов, отбывавших летнюю практику машинистами. Вызвались юнкера Раскин и Ф. Эти машинисты долго потом обслуживали наш состав. Юнкер же Ф. получил пожизненное прозвище "Викжель".
Поздно ночью, в полной темноте двинулся в путь наш эшелон. Грязные, холодные товарные загоны тускло освещались свечами о Неопытные машинцсты "дергали состав" и вели его медленной скоростью, ожидая попыток вызвать крушение. Казалось - ВСЕ кругом враждебно, а впереди ждут нас потерпевшие неудачу наши немногочисленные соратники.
Настроение поддерживалось несмолкаемыми песнями, связывающими нас со славным прошлым. Оно обязывало нас двигаться по выбранному пути. Продрогшие и сонные, прибыли мы на ст.Казитеринку. Все помещения ее были наполнены вповалку спавшими юнкерами и кадетами. Люди настолько утомились, что не чувствовали, когда проходившие наступали им на тело. После неудачи настроение у них было неважное. Я спросил про знакомого юнкора-павловца. Ответили - убит.
Опасаясь ночного нападения, кап.Шаколи "заблиндировал" шпалами открытую платформу и приспособил ее для пулеметов. Юнкера на руках выдвинули это сооружение на линию заставы.
С рассветом первая полурота юнкеров-константиновцев повела наступление на гор.Нахичевань правее железной дороги. Навстречу ей вышли густые цепи большевиков - матросов и рабочих. Их поддерживала судовая артиллерия с Дона. 3-й Константиновский и 4-й Михайловский взводы залегли на линии окраинных огородов станицы Александровской, прикрывая станицу и станцию.
Обойденная с флангов, 1-ая полурота отошла к станице, и до темноты мы пролежали под сильным огнем, неся потери. Ночью огонь прекратился и, выставив охранение, мы отошли на станцую.
На другой день в наступление пошла 2-ая полурота. Командир 3-го взвода поручик 148-го Каспийского полка Харламов вызвал охотников обнаружить противника. Вызвалось трое. Только что мы поднялись на ближайший гребень возвышенности, как увидели подымающуюся нам навстречу густую цепь. Резко выделялись черные фигуры матросов и рабочих. Мы легли на землю и открыли огонь. На наше счастье - красные сделали то же.
Через несколько минут подошел наш взвод и мы. оказалась на правом фланге цепи. Поручик Харламов, положив цепь, управлял огнем. Сам же, стоя, с руки бил красных. Мы пытались встать, но он резко приказал нам лечь, заявив, что стоять может только командир. Скоро он упал, раненый в кость ноги, а за ним и заменивший его, тоже раненый, взводный портупей-юнкер Голицынский. Санитаров не было, и цепь таяла, относя в тыл раненых и их винтовки.
Красные стали обходить нас с правого фланга, и отделенный портупей-юнкер Иегулов подал команду:
- Правофланговому отделению занять положение, перпендикулярное существующему!
Долго потом мы вспоминали это "восстанавливание перпендикуляра в цепи". Но тогда, было не до смеха, и, загнув фланг, мы удачно отбили залпами красных.
Одновременно наступали и отходили юнкера казаки, но мы слышали только их ружейный и пулеметный огонь. К вечеру отошли к станице. Долго еще пришлось нам лежать в замерзшей степи в сторожевом охранении. Выручил нас единственный раненый, но оставшийся в строю офицер - командир 4-го взвода, поручик 5-го пулеметного полка Гегеман, сменивший нас и пославший нас на станцию.
За эти два дня мы потеряли убитыми 5 юнкеров: ст. порт.юнкер Неклюдов (правовед), юнкер Певцов (2-й Морск.корпус), юнкер Баранов (студент) и кадет Донского корпуса Горбачев. Юнкер Малькевич (2-й Кад.корпус) был смертельно ранен и умер в Новочеркасске. Ранено было 5 офицеров и 29 юнкеров. Красные стреляли из старых французских винтовок Гра. Крупные пули с тупыми концами оставляли тяжелые ранения.
Сменила нас подошедшая студенческая дружина, старики станицы Аксайской и часть (добровольцы) 6-го пластунского батальона. Следующие три дня мы были в резерве, находясь в готовности, на станции, и ночуя в холодных вагонах и случайных помещениях. Наскоро посланная батарея не имела кухни. Нам прислали только пожелтевшее сало и насквозь промерзший серый хлеб. Юнкерские шинели не спасали от холода.
На станцию прибыло несколько дам-казачек во главе с Ольгой К. Мягковой. Они привезли нам шоколад и теплые перчатки. Они не предполагали, что у нас нет теплых вещей и горячей пищи. Тотчас же они организовали заботу о раненых и питательный пункт. Эвакуацию раненых, доставку боевых припасов и продуктов производили все те же наши юнкера—машинисты.
Часть юнкеров под командой капитана Шаколи была послана занять места номеров в казачьей батарее. Ездовые казаки согласились привезти орудия, но номера воевать не хотели. Здесь впервые юнкера артиллеристы стреляли по красным из орудий. Я же с двумя десятками юнкеров попал в команду бомбометчиков и минометчиков. Мы произвели только пробную стрельбу по Дону.
30-го ноября на станцию прибыл атаман ген.Каледин. К его вагону и паровозу выставили караул сводной юнкерской батареи.
Утром 1-го декабря началось согласованное наступление на Ростов. От станицы Николаевской шел наказной атаман генерал Назаров с возвращающимися с фронта казаками. От Казитеринки юнкера, добровольцы и казаки, прибывший из Новочеркасска офицерский отряд, студенческая дружина, сводная сотня 6-го Донского пластунсксго батальона, пулеметная команда 5-го пластунского батальона, дружина Аксайских стариков и 4 орудия казачьей батареи с номерами юнкерами-добровольцами. Красные испугались окружения и рассеялись без боя. Команда бомбометчиков предназначалась для уличного боя. Для перевозки материальной части нам дали две одноконные повозки. Наши бедные клячи с трудом поднимали тяжелый груз на заснеженных холмах.
Так как шли мы по каким-то тропинкам и колеса скользили на подъемах, юнкерам приходилось помогать лошадям втаскивать повозки. Уже в темноте вошли мы в гор.Нахичевань и остановились для выяснения обстановки, выслав вперед патрули. Мы были очень утомлены и голодны, но голод заглушала жажда. Нарядные освещенные домики городка казались чем-то из другого мира. Из-за закрытых шторами окон доносились заглушенные звуки рояля и мелькали фигуры людей.
Я не выдержал и постучал в дверь. Вышел хорошо одетый молодой человек и спросил, что мне угодно, Я ответил: "воды - пить". Он вынес стакан воды и спросил, кто мы такие. Ответил: "Юнкера, освободившие Ростов от большевиков". Вопрошавший исчез и больше не появлялся.
Ко мне подошел мой однокашник и возмущенно сказал, что не ожидал от меня подобной выходки.
- Посмотри, какой ты грязный и обтрепанный. Ты совсем перепугал мирных людей.
Патрули выяснили, что дорога свободна, и мы втянулись в улицы Ростова. Веселая, живая южная толпа поглотила нашу грязную скромную группу. Казалось, никому до нас нет дела. Город жил своей жизнью и обыватели совсем не понимали происходящих событий. На ночлег мы остановились в какой-то гостинице, выставив часового. А на утро присоединились к нашей батарее, расположившейся в женской гимназии Берберовой.
Через два дня наши машинисты отвезли нас в Новочеркасск, и мы вернулись на старое место в Платовскую гимназию на Ермаковском проспекте.
В середине декабря 1917 года в Новочеркасск прибыли "Быховцы" - генералы Корнилов, Марков, Деникин и другие. Первым неожиданно пришел к нам в штатском ген.Марков. Собрав вокруг себя юнкеров, он сказал, что счастлив видеть нас здесь, так как сам он окончил в 1898 году Константиновское артиллерийское училище и преподавал в Михайловском. В живой и остроумной беседе он знакомил нас с общей обстановкой и просил задавать вопросы, обещая и впредь навещать нас. Эта и последующие беседы очень поднимали наше настроение. Однажды генерал прочел нам блестящую двухчасовую лекцию "о национальном воспитании", произведшую сильное впечатление на юнкеров и вызвавшую еще большие уважение и симпатию к лектору.
После инспекции батареи ген,Алексеевым он назначил нам нового командира батареи, подполковника 31-й артиллерийской бригады, георгиевского кавалера Дмитрия Тимофеевича Миончинского, создавшего боевую репутацию батарее.
Красная пропаганда разложила казачьи части, и на них Донское командование не могло положиться. Были созданы "Партизанские отряды" из учащейся молодежи. Они поддерживали порядок и защищали область от вторжения большевиков. Среди них прославился отояд есаула гвардии Василия Михайловича Чернецова. Он быстро перебрасывал свой отряд по железным дорогам и, внезапно нападая, громил собирающиеся на границах области части красных. Особенно удачно было его ночное нападение в канун Рождества Христова на ст.Дебальцево.
Горячо призывал Чернецов казачьих офицеров присоединяться к нему. И, получив ответ, что его силы ничтожны и что он "только зря погибнет", - сказал:
- Я знаю, за что я иду умирать, а вот вас будут потреблять, как баранов, и вы не будете знать, "за что".
Дошла очередь и до нас. Наша батарея выделила 13 юнкеров в распоряжение полк.Мамонтова. Его группа партизан заняла ст.Чир и прикрывала Царицынское направление. Была выделена "подрывная команда" из юнкеров и офицеров и послано несколько юнкеров на Кубань в экспедицию за орудиями.
На севере, в станице Каменской, возвращавшиеся "фронтовики" и лейб-гвардии 6-ая казачья батарея объявили "Донскую Советскую республику". Их вожаки – войск.старшина Голубев и подхорунжий Подтелков - угрожали разогнать войсковой круг и Правительство. Их подкрепляли отряды красной гвардии и запасные части из Воронежа и Орла.
12-гоянваря 1918 г. вечером в помещение батареи прибыл есаул Чернецов и от имени атамана ПРОСИЛ нашего командира выделить два орудия для усиления его отряда. Подполковник Миончинский ответил, что он подчиняется только штабу Добровольческой Армии, и предложил есаулу отправиться туда. На это Чернецов возразил, что "если мы будем делиться на казаков и добровольцев, то через два дня здесь будут красные и не станет ни тех, ни других. Затем, обратившись к собравшимся юнкерам, он спросил:
- А вы, юнкора, хотите работать со мной? Если да, то я поеду к ген.Алексееву, если нет, то буду драться и без вас.
Юнкера дружно просили популярного партизана ехать к ген.Алексееву. Через два часа ПРИШЛО приказание ген.Корнилова выслать взвод для погрузки с отрядом Чернецова. Одновременно 2-й взвод добровольцев должен был грузиться для отправки на "Таганрогский фронт" в распоряжение полковника Кутепова.
13-го января, во время погрузки сотни партизан и взвода батареи с пулеметной командой, получено было донесение, что запасный казачий дивизион идет громить дворец атамана. Отряд прекратил погрузку и отправился ко дворцу, где и расположился на площади. Действия отряда отрезвили казаков, и их делегаты прибыли к атаману с повинной. Отряд с песнями вернулся на станцию.
Наш эшелон был составлен следующим образом. Впереди обычная товарная платформа, на коей при помощи шпал и стальных тросов прикреплено трехдюймовое орудие и передок со снарядами. Затем паровоз тендером вперед, с укрепленными на нем пулеметами. Дальше классные вагоны с людьми и товарные с лошадьми. За ними опять паровоз с пулеметами и товарная платформа с орудием.
13-го января эшелон прибыл на ст.Каменоломная, где соединился с двумя "державшими фронт" сотнями партизан. 15-го отряд занял узловую станцгю Зворево, а 16-го, давши для острастки два выстрела шрапнелью, - ст.Лихую. С последней в панике бежали передовые отряды красной гвардии и революционная сессия Луганского военно-революционного комитета.
В ночь с 16-го на 17-ое прибывшие из Дебальцова большевики выбили оставленный на ст.Зверево взвод партизан, и связь отряда с Новочеркасском была прервана. Чернецов с одной сотней и одним орудием капитана Шперлинга отправился назад очищать Зверево. Остальному отряду под командой командира батареи подполковника Миончинского приказал двигаться на север к ст.Каменской. Перед разъездом "Северный Донец" эшелон Миончинского остановился, ибо перед ним по обе стороны полотна жел.дороги находились густые цепи красной гвардии и казачьих частей Голубева. От них отделилась группа с белым флагом, подошедшая к эшолону. В ней оказались очень смущенный сотник и два урядника Лейб-гвардии Атаманского полка, предложившие партизанам для избежания кровопролития вернуться в Новочеркасск. Они уверяли, что казаки не хотят "братоубийственной бойни". Миончинский предложил казакам собраться вправо от пути и сказал, что если они не будут стрелять, то и он по ним стрелять не будет.
К этому времени Чернецов выбил красных со ст.Зверево и, подъехав к эшелону Миончинского, приказал открыть огонь. После первого нашего зыстрела красные сосредоточили огонь мночисленных пулеметов по передней орудийной платформе. Быстрое продвижение эшелона и бегущих за ним цепей вызвало бегство красных.
Батарея потеряла убитыми двух юнкеров - телеграфиста Николаевского Инженерного училища Евг.Крамаренко и юнкера Константиновского Артилл.Училища Перница <в имени неразборчивы 4 и 5 буквы, возможна ошибка> - и ранеными двух юнкеров и офицера-пулеметчика. Партизаны не имели потерь, так как все внимание и огонь красных были устремлены на импровизированный "бронепоезд". Одна из последних выпущенных красными пуль попала в снаряд, уложенный в передке. Все оставшиеся в передке шрапнели загорелись ярким пламенем. Подполковник Миончинский остановил эшелон и приказал юнкерам подавать ему снег, а сам снегом тушил огонь, изрядно обжегши себе руки.
В темноте отряд занял Каменскую, откуда правительство Донской советской республики во главе с Подтелковым и Голубевым, а также все их вооруженные силы отошли на север к станциям Глубокое - Миллерово. Население окружной станицы тепло встретило партизан. Из старших классов местной гимназии и других учащихся была сформирована 4—ая сотня отряда. Дамы и гимназистки устроили на вокзале питательный пункт и лазарет.
18-го, опять в тылу у отояда, красные заняли ст.Лихую. Оставив сотню в Каменской, Чернецов двумя эшелонами пошел на Лихую. Орудия, стрелявшие с платформ, сбили запасную конную батарею, прибывшую из Орла. Партизаны бегом во весь рост двинулись на станцию. Красные не выдержали порыва партизан и бежали. Было захвачено более 1000 снарядов для трехдюймовых орудии, часть лошадей бежавших поездом конно-артиллеристов и более 10 пулеметов 5-го пулеметного полка, из Воронежа. Но и партизаны потеряли 25% своего состава.
Ночью вернулись в Каменскую и Чернецов решил предпринять наступление на Глубокую. Обходная колонна под командой произведенного атаманом в полковники Чернецова состояла из сотни партизан, офицерского взвода (местных офицеров), 2-го орудия юнкерской батареи (образца 1900 года), нескольких разведчиков и телеграфистов, а также двух легких пулеметов батареи.
Колонна отправилась перед рассветом степью без дорог, рассчитывая обойти Глубокую и внезапно атаковать ее с севера. Остальному отряду Чернецов приказал к 2-м часам дня подойти к разъезду Погорелово к по условленному высокому разрыву обходного орудия начать наступление на Глубокую с юга. План был дерзок до отчаянности, но вся предыдущая работа доказывала, что только в том надежда на успех.
Лихой кавалерийский начальник ошибся во времени. Голодные и замерзшие пешие партизаны не могли двигаться быстро против сильного северного ветра и только к заходу солнца вышли в тыл поселка Глубокое. Чернецов приказал открыть огонь из орудия и двинул вперед цепи. В ответ орудие покрыли ровные очереди 6-й Гвардейской батареи, управляемой кадровым артиллеристом войск.старшиной Голубевым, и появились густые цепи красных. Они давно открыли движение колонны, следили за ним и ждали партизан. Темнота прекратила неравный бой. У орудия были ранены два юнкера (Икишев и Полевой).
Партизаны ворвались на станцию, но, понеся большие потери, были выбиты. Остатки офицерского взвода, потеряв связь с остальным отрядом, пробились через цепи красных и в темноте отошли вдоль железной дороги к Каменской. В затворе орудия был сбит боек. Собрав отряд у орудия, Чернецов, пользуясь темнотой, решил заночевать в будке церковного сторожа у одиноко стоявшей церкви на окраине селения. Там удалось передохнуть и исправить затвор.
Части 5-й казачьей дивизии и 6-ая гвардейская батарея под командой Голубева тем временем искали в степи исчезнувший отряд.
С рассветом партизаны обходной дорогой вышли на Каменский шлях и, желая всполошить красных, Чернецов открыл орудийный огонь по станции. Красные после первого замешательства густыми цепями вышли из селения, а привлеченный выстрелами отряд Голубева преградил партизанам путь в Каменскую. После утомительного марша усталые партизаны встретили отряд Голубева. Шесть орудий 6-й гвардейской батареи прямой наводкой разметали жидкие цепи партизан и заставили замолчать одинокое орудие.
Чернецов начал отход, преследуемый артиллерийским огнем и густыми лавами казаков. Прямым попаданием гранаты выбило лошадей передних уносов. Далее орудие шло на корне. При переходе глубокого оврага сломалось дышло, и по приказу Чернецова юнкера, утопивши под льдом ручья прицел и угломерный круг, сбросили орудие с крутого склона оврага, где оно и повисло, зацепившись колесом за дерево. Подполковнику Миончинскому с конными Чернецов приказал пробиваться на юг, а сам наотрез отказался от лошади. Чудом удалось двум десяткам измученных людей на заморенных упряжных и строевых лошадях (частью без седел) уйти от свежей конницы.
На дне оврага возле Чернецова собралось около 60 человек партизан и юнкеров. Подпустив без выстрела лаву донцов партизаны залпом в упор отбросили ее назад. Огнем Голубевских пулеметов Чернецов был ранен в ногу. Подъехали два парламентера с белым флагом с предложением сдаться. Чернецов сказал им:
- Передайте войсковому старшине Голубову, что мы не сдадимся изменникам.
Еще две атаки были отбиты. После второй быт захвачен подхорунжий 27-го казачьего полка, потерявший убитой лошадь. Он кричал, что все это недоразумение, что казаки не хотят кровопролития и если партизаны сдадут оружие, то их отпустят в Каменскую. Желая выиграть время и ожидая помощи, Чернецов послал его к Голубеву с предложением выпустить нас в Каменскую. Стрельба прекратилась, и казаки густыми толпами придвинулись к группе партизан. Подъехавший Голубев подтвердил "словом русского офицера", что отпустит остатки отряда.
Вопреки всем обещаниям, бросивших оружие партизан с издевательствами повели в обратную сторону, к хутору Гусеву. Часа через два обнаружилось наступление партизан и одного юнкерского орудия от Каменской вдоль железной дороги. Голубев повел 27-й полк и батарею против наступающих, а пленных поручил вести подхорунжему Подтелкову с сотней конвоя. Впореди колонны ехали Подтелков и раненый в ногу Чернецов. Уже в сумерки вышли к железной дороге, по которой медленно двигался железнодорожный состав. Чернецов шепнул ближайшим партизанам приказ кричать ура. Сам же неожиданно вырвал револьвер у Подтелкова и, ударив его, поскакал в степь с криком:
- Ура, наша взяла! Наш эшелон!
Дружное ура пленных ошеломило конвоиров. Их лошади шарахнулись в стороны, партизаны с криком побежали - частью к эшелону, остальные же врассыпную. Эшелон встретил бегущих пулеметным огнем, так как в нем были красногвардейцы, возвращавшиеся после боя у Каменской. Все побежавшие к эшелону погибли, и трупы их зверски изуродованны. Около 15 человек - и я в их числе - под покровом темноты, после долгих мытарств и приключений добрались до Каменской.
Чернецов, отвлекая конных, добрался до ст.Бело-Калитинской, был там выдан казаками и зарублен Подтелковым. В этот день батарея потеряла 17 юнкеров и одного офицера убитыми и замученными.
На другой день подполковник Миончинский выдвинул оставшееся орудие к х_утору Астахову и под огнем противника погрузил (с помощью рельс) 6 орудий и 12 зарядных ящиков, оставленных в хуторе разошедшимися после предыдущего боя гвардейскими казаками. Пущенный большевиками паровоз-брандер был расстрелян орудном кап.Шперлинга и не произвел ожидаемого крушения платформ с орудием.
Вечером оставшиеся в живых юнкера погибшего орудия во главе с подполковником Миончинским отправились с захваченными 6-ью орудия ми в Новочеркасск для формирования батареи наново. Этот эшелон счастливо проскочил Лихую и Зверево и в Новочеркасске, пополнившись добровольцами учащимися, сформировал новый взвод. В ту же ночь красные заняли Зверево и Лихую.
Партизаны и орудие батареи под командой капитана Шперлинга пытались пробиться на Лихую, но были отбиты. При вторичной попытке прямым попадание, снаряда в орудийную платформу были убиты три юнкера и офицер. Ранено два юнкера. Остатки отряда, сгрузивши орудие и взорвавши путь, двинулись походным порядком в Новочеркасск, куда и прибыли после тяжелого шестидневного перехода.
Подполковник Миончинскпй, закрепив два новых орудия на пульмановских металлических платформах и с пулеметами на паровозе, отправился эшелоном на ст.Сулин на выручку Чернецовцев. Но занимавшие Сулин партизаны Семилетова получили приказание войскового штаба взорвать мост и отойти на юг.
Подполк.Миончинский, считая отряд Чернецова погибшим, направился с оставшимися чинами батареи в Ростов, где собирались части Добровольческой Армии. Туда же направилось позднее орудие кап.Шперлинга и присоединившиеся к нему юнкера Чирской экспедиции.
Второй Взвод батареи принимал участие в боях под ст-ми Морской, Хопры и Синявской в составе отряда полк.Кутепова, сдерживая наступление красного военачальника Ф.Сиверса от Таганрога. В бою у хутора Адобашева была убита разведчица батареи супруга поручика Давыдова (урожденная княжна Черкасская).
30-го января взвод получил приказание сдать орудия во 2-ую офицерскую батарею и отправиться в Ростов, где находился подполковник Миончинский с 6-ью орудиями.
На ст. Матвеев Курган, окруженная со всех сторон, взорвала себя команда подрывников. Здесь погибли 5 офицеров и 13 юнкеров.
После смерти атамана Каледина Добровольческая Армия сосредоточилась в Ростове. Юнкерская батарея, сдав два орудия 3-ей офицерской батарее, с двумя орудиями на пульмановской платформе и двумя погруженными эшелонаш отправилась на ст. Батайск. Там в эшелонах находились спешенный кавалерийский дивизион полк.Ширяева и Морская рота. Паровоз эшелона, батареи обслуживали юнкера путейцы.
3-го февраля на рассвете с юга подошел бронепоезд противника и открыл огонь по нашим составам. Его сопровождали эшелоны красных из Ставрополя. Местные большевики и железнодорожники ждали этого нападения и тотчас же присоединились к красным. Все железнодорожные стрелки были повернуты в тупики.
Эшелон батареи, стреляя картечью с платформ под сильным ружейным и пулеметным огнем, стал отходить к Ростову. Капитан Менжинский и юнкера шли впереди и переводили стрелки, причем был убит юнкер Мышкин и ранен кап. Менжинский.
Эшелон отошел к Дону и, обстреливая Батайск, зажег его.
Морская рота и кавалеристы с большими потерями отошли по льду реки Койсуг частью к разъезду Заречный, а частью к ст. Ольгинской. Батарея в продолжении дня защищала мост через Дон и потеряла четырех человек ранеными.
К вечеру прибыл ген.Марков с юнкерским батальоном и принял охрану моста. 7-го и 8-го февраля части готовились к выступлению в поход.
9-го февраля красные повели комбинированное наступление с севера и обходное движение с юга. 1-й взвод с корниловцами отбивал атаки красных, а 2-й, будучи к вечеру в Темернике окружен обходной колонной, отбился картечью и гранатами и, оставленный своею пехотой, отошел на рысях через занятое уже красными предместье к Лазаретному городку, где и присоединился к выступающим из Ростова частям Добровольческой армии. Взвод потерял убитым подпоручика Дормана.
Так начался для 1-й юнкерской батареи Первый Кубанский Поход.
