31-го марта 1918 года, на рассвете весеннего дня отлетела в надзвездные выси светлая душа генерала Корнилова.. .
Когда из-под осыпавшейся штукатурки вынули безжизненное тело его и отнесли на берег Кубани, молнией пронеслась весть о роковой утрате маленькой армии.
И на подступах к Екатеринодару, на смертном, ровном, как стол, поле, где редко-разбросанно лежали рядом в цепях походники: "корниловцы", офицеры и солдаты, партизаны, казаки, горцы, ростовские студенты и русские девушки, обдаваемые дымными, едкими, беспрерывно грохочущими разрывами, хлещущей землю шрапнелью... где у редко дымящихся пулеметных стволов, у переставших подскакивать по команде: "огонь" пушек, с замолкнувшими, без патронов, винтовками в руках, лежали спокойно и безропотно, дожидаясь участи своей раны или смерти. И в белых хатках Елизаветинской станицы, где корчились и стонали "выбитые из строя", с раздробленными костями и внутренностями, смешанными с пылью и кровью, страдая и мучительно прислушиваясь к гулу решительной битвы; и в толпе беженцев многострадальных - женщин, стариков и детей; в группе "штабных" у фермы Экономического общества - у всех, у всех, за исключением лежавших, слившихся со степью серыми фигурками, "на брани убиенных" - стал один вопрос, вопрос, ставший огромным, равнозначущим жизни, заслонившим призрак смерти и все личное: "А как же дальше? Кто другой, если его нет?"...
- Кто выведет? Кто спасет Россию и нас? С кем пойдут вновь бестрепетно умирать "корниловцы"? Кто пойдет вперед сам бесстрашный?
- Кто же другой, как зоркий кормчий, различит пути во мгле туманной? Кто отыщет нам вехи исторических дорог?
Страница, еще небывалая в истории России, закрылась, пресеклась жизнь большого человека, кончилась великая трагедия великой души…
Недавний Верховный Главнокомандующий, с именем грозным и славным Корнилова, прогремевшим в отдаленнейших уголках величайшей страны. .. как простой ротный командир в самом пекле пехотного боя... в страде огня, под свист пуль, рокот осколков... Диктатор... но не тот диктатор древнего Рима, окруженный рукоплещущим народом, повелитель 40 легионов... Нет. Русский диктатор - впереди пехотных цепей, в короткой солдатской, запачканной глиной шинели, на вспаханной гранатами вязи Кубанского чернозема...
Почти одинок... с тоемя тысячами измученных, оборванных "корниловцев", без иностранной помощи, без друзей и союзников, без тыла, без базы, без снарядов и патронов, наперекор логике и законам войны, идя быстро и неутомимо, он побеждает там, где победа кажется немыслимой вещью.
Почему смерть именно этого невысокого ростом человека монгольского типа так убийственно подавляюще подействовала на психику бойцов?... Ведь только вчера, сегодня те же гранаты рвали на части их братьев, друзей, и это не удивляло никого... Ведь говорят, что когда в поле выходит идея, люди ничто... люди, но не вожди, смерть вождя может повернуть колесо исторических событий в иную сторону.
Но об этом не думали тогда, на смертном поле у Екатеринодара… ибо горела рана, нанесенная вестью о смерти Корнилова. Не думали, ибо гремел бой у кожевенных заводов, у холмика полковника Неженцева; не расходился дым бризантных разрывов у генерала Эрдели в "садах"; лязгал ружейный огонь, обозначая все более и более глубокий охват...
Не до логики, не до причин и следствий исторических событий, когда могут через несколько часов прижать к берегу многоводной Кубани и перебить оставшуюся без патронов горсть бойцов без всякого милосердия и пощады…
Пока живет в человеке инстинкт, в минуты смертной опасности он думает о жизни…
И когда Корнилов посылал роты в бой, каждый думал не о смерти, а о жизни, о подвиге и кричал:
- Ура генералу Корнилову!
И увлекало это "ура", а еше больше он сам, едущий впереди,безразличный к опасности.
Корнилова не стало... не стало диктатора - вождя "милостью Божией", и, как оказалось потом, когда стало возможным оценить прошедшее с высоты некоторой "исторической перспективы", этой смертью из тела, из остова белого движения был вырван в самом зародыше его, 31 марта 1918 года, стальной стержень его - Корнилов.
С той поры белое движение росло, развивалось и сокращалось без стального стержня, без хребта, без диктатора...
Огромная машина пошла в ход: было много в ней разных частей, было сложно их взаимодействие: казачество, затуманенное сепаратизмом и политиканством; ставропольское крестьянство - темное, не пережившее большевизма; махновщина - Гуляй-поле; Запорожье, никому не желающее подчиниться; запуганное, задерганное, но обозленное крестьянство, способное к выстрелам в спину; передовая интеллигенция, не доверяющая "белым генералам"; добровольчество - жертвенно порывистое, способное на величайшие подвиги, но живущее нервами; реакция, широким потоком вливавшаяся в армию, следовавшая за ней и сводящая к нулю все, что ценою крови и подвига было добыто на фронте, - вот те элементы, те "иксы" уравнения, с которыми пришлось оперировать белым вождям.
И вот в тот момент, когда, казалось, вот-вот загудит колокол Ивана Великого, выяснилось, что уравнение со многими неизвестными не решено, что у гиганта, белого колосса, нет стального стержня - спинного хребта, а за приливом побед у Курска и Орла начался отлив - драма в Новороссийске.
Благороднейшие, героические облики последующих вождей так не походили на Корнилова - с его складом ума и воли, столь нужными послереволюционной России.
О! Он, Корнилов, не считался бы ни с чем, что стояло на дороге к счастью и восстановлению России: ни прошлое, ни чины, ни ордена, ни титулы и положение, ни федеративная кукольная политика Кубанских демократов, ни реакционные стремления русских помещиков - ничто не ослабило бы натянутую тетиву с направленной на коммунистическую Москву стрелою Корнилова; как огромным молотом, раздавил бы он своей громадной волей и "щуплого" самостийника, и спекулирующих на крови героев тыла, и "взыскивающего свое", секущего крестьян помещика, и работающего в подполье эс-эра, и бандита Махно...
Железо и кровь... Военная диктатура... Смерть за измену Родине... Быть может, потому и не долетела белая стрела до Москвы, что стержень волевой - Лавр Корнилов - был вырван из живого тела белого движения 31 марта 1918 года.
У Ленина-Ульянова было монгольское в крови... Черная месса коммунизма была угодна Судьбе - диктатура полу-восточного деспота полностью проведена над русским народом, но диктатура и воля ко злу, черная, сатанинская воля. Централизация власти и военного управления... Железо и кровь... Расстрел на месте и гибкая формула: "Контрреволюция, спекуляция и саботаж"... Сотни тысяч к расстрелу, но коммунистический интернационал спасен, и груда черепов, во сто крат превыше Чингиз-Хановской, увековечивает диктатуру Ленина.
"Белые" после долгих размышлений казнят Калабухова, но сотни тысяч своих же остаются обреченными на все ужасы Одесских, Новороссийских, Севастопольских и Киевских эвакуаций...
Удары железной перчатки коминтерна парируются бархатной, и солдаты и офицеры белой армии не слышат, чтобы расстреляли какого-нибудь захлебнувшегося в грабеже спекулянта...
Часто приходилось слышать из уст солдат и казаков:
- Эх, был бы Корнилов... Ну, Корнилов этого бы не позволил...
Простой народ чувствует правду "нутром".
Корнилов знал, чего он хочет, и умел желать: воля его не гнулась, она могла сломаться, как сталь, но лишь вместе с жизнью.
Корниловцы-походники помнят, как он не хотел уходить с фермы, находившейся в самом пекле артиллерийского ада, и наперекор почти всем советникам решил еще раз идти на штурм Екатеринодара. И каждому было ясно, что город будет взят - или Корнилова не будет.
Судьбе было угодно второе...
Корниловы родятся раз в сто лет. Напряжение их воли не знает предела и приводит лишь к двум путям: победе или смерти.
Не довелось генералу Корнилову донести гордо и высоко поднятое в шквалах революционного урагана трехцветное знамя до стен зубчатых Московского Кремля. Изорванное и окровавленное, трепетало оно на берегах Кубани, но борьба, начатая в Донских степях, продолжается...
Настанет день, когда незримые нити Корниловской воли приведут руки с трехцветным знаменем на стены древних святынь, и тогда в складках победного родного флага, как и в памяти народной, будет вечно жить неумирающая, светлая душа убиенного болярина воина Лавра, генерала Корнилова, первого диктатора, борца и мученика за Русскую Землю.
