В давнем прошлом г-н Керенский выступил со статьями по делу генерала Корнилова, обвиняя его в расчистке пути к большевизму.
Нам непонятно, зачем понадобилось г.Керенскому тревожить память ген.Корнилова в настоящее время, когда русские люди, как там на Родине, так и здесь на Чужбине остро переживают все стадии борьбы с коммунизмом, которая ведется. Сейчас уже не в узко русском, а в международном масштабе. Kpoмe того, тенденциозность и парадоксальность суждений г.Керенского настолько невероятны и не приложимы к имени ген.Корнилова, что заставляют нас, живых свидетелей того времени, призвать г.Керенского к правде, так как только одна правды нужна для истории.
Имя ген.Корнилова знаменует собой известную эпоху борьбы с большевизмом, и в оценке его роли нельзя истолковывать факты с точки зрения личных интересов. Такой прием не поможет г.Керенскому в его реабилитации перед грозным судом истории.
Как ген.Корнилов, так и г.Керенский были яркими фигурами на фоне нашей революции, но роль каждого была диаметрально противоположна. Г.Керенский, не учитывая обстановки военного времени, старался углубить революцию, генерал же Корнилов сдерживал ее порывы, зная ее пагубное влияние на устойчивость боевого фронта. В этом, собственно, и заключалась сущность возникшего между ними конфликта.
Абсурдность обвинений г.Керенского станет очевидной, если мы обратимся к хронологии событий того времени. Революция вспыхнула в Феврале 1917 года; Временное Правительство, убаюканное, бескровностью ее, никак не сумело вовремя направить ее в русло спокойного течения и охотно шло навстречу требованиям разнузданной толпы. Не ограничиваясь революционными реформами в тылу, это правительство стало их вводить на боевом фронте. Солдатская масса, утомленная лишениями фронтовой службы, поняла революцию, как возможность покончить с войной. Они открыто говорили: "Зачем было делать революцию, если подвергать себя риску быть убитым и не воспользоваться ее благами?
Высший командный состав и рядовое офицерство отлично сознавали создавшуюся обстановку и самоотверженно удерживали солдат в рамках боевой дисциплины и предупреждали Временное Правительство от пагубных последствий вводимых реформ.
12-го марта Военный министр подписывает знаменитую Декларацию Прав Солдата. Объяснение этой декларации на фронте в сложных условиях боевой обстановки окончательно подорвало престиж командного состава и послужило началом полного развала фронта. Между тем г.Керенский, как бы в насмешку, в послесловии к этой декларации говорил: "Пусть самая свободная армия и флот в мире1 докажет, что в свободе сила, а не слабость, пусть выкуют новую железную дисциплину долга, поднимут, мощь страны".
Униженные, оскорбленные, беспомощные найти выход из положения, русские офицеры, сделавшиеся пасынками русской революции, прокляли как декларацию, так и ее автора.
Не лучшее положение создалось и внутри страны. Уже 29-го марта Временному Правительству пришлось ввести хлебную монополию и в связи с нею принудительную поставку. Расстройство транспорта, как следствие революционных свобод, вызвало голодовку в городах; деревня прекратила взнос податей; страна была наводнена денежными знаками, не имеющими товарной ценности. Вот что создало благоприятную почву для большевизма. Генерал Корнилов в это время занимал относительно скромную должность командира 25-го корпуса и на ход революции влияния иметь не мог.
3-го апреля в Петрограде появляется Ленин и с балкона дворца Кшесинской провозглашает: "Долой войну! Вся власть советам!" Временное Правительство молчит, и на протесты и предостережения Главного Командования Военный министр отвечает, что Свобода мнений для него священна, откуда бы она ни исходила. В такой атмосфере настроений власти и управляемого ею народа проходят март, апрель и май. Распад армии продолжается; в военных частях действуют выборные комитеты; агитаторы - свои люди в окопах; границы между тылом и фронтом не существует; большевистская пропаганда призывает солдатскую массу прекратить войну; положение офицерского состава становится катастрофическим.
7-го апреля офицеры организовали Съезд, чтобы обсудить меры спасения фронта и самозащиты. На этом Съезде ген.Алексеев_ открыто заявил: "Россия погибает. Она стоит на краю пропасти; еще несколько толчков, и она рухнет в эту пропасть".
Как результат Съезда, было создание Офицерского Союза, но эта организация снизу рассматривалась, как реакция, а сверху - как заговор. По тем не менее у Временного Правительства явились признаки некоторого просветления, и 12-го июля, по настоянию Главного Командования на фронте была восстановлена смертная казнь. Но и здесь Военный министр Керенский, подписав указ, заявил, что пусть его проклянут, если он подпишет хотя бы один смертный приговор. Такая двойственность и неустойчивость Военного министра только увеличивала процесс разложения армии. Его метод "уговаривания" тоже не привел к положительным результатам. По этому поводу ген.Деникин сказал: "Он на пожаре русской храмины взывает к стихии: "погасни!" - вместо того, чтобы тушить огонь полными ведрами".. '
Главное командование начинает подготовку к Июльскому наступлению. Было предусмотрено все, чтобы обеспечить его успех, для него были собраны колоссальные средства в смысле живой силы и боевого материала. Предусмотренная согласованность действий нашего и союзнического фоонтов не оставляла никакого сомнения в успехе наступления. Каких-нибудь несколько дней отделяло Россию от конечной победы, а с нею, возможно, и всеобщего отрезвления от революционного угара. Но победа была сорвана в результате пагубной пропаганды, допущенной Временным Правительством.
19-го июля на пост Верховного Главнокомандующего назначается ген.Корнилов. Принимая пост, он ставит Временному Правительству условие, что он будет ответственным только перед своею совестью и народом и правительство должно обеспечить полное невмешательство в его оперативные распоряжения. Это требование, устанавливая суверенитет Главного Командования, очень затронуло Керенского, и он тогда же стал настаивать на удалении ген.Корнилова. Это положение с самого начала установило между ними взаимное недоверие.
Первые шаги нового Верховного Главнокомандующего были направлены к восстановлению воинской дисциплины, не останавливаясь перед мерами наказания до смертной казни включительно. Его энергия и решительность очевидно вызвали опасения у Временного Правительства, что ген.Корнилов ведет страну к личной диктатуре, и 27-го августа телеграммой за подписью Керенского ген.Корнилов был отстранен от своей должности. Назначенные последовательно вместо него генералы Лукомский и Клембовский отказались принять должность, причем ген. Лукомский заявил, что смещение ген.Корнилова окончательно погубит армию. Самому ген.Корнилову предстояло два решения: уйти, обрекая этим, на гибель армию, или не подчиниться и попытаться еще ее спасти.
В своих статьях г.Керенский усиленно подчеркивает, что к моменту выступления ген.Корнилова большевистской опасности не было, и даже доказывает, что Россия стала выкарабкиваться из социального омута на твердый берег народоправства. Такое представление о создавшейся обстановке свидетельствовало, насколько Временное Правительство было далеко от реальной действительности и насколько точки зрения Правительства и Главного Командования были противоположны. Керенский считал, что июль и август были временем положительного творчества как государственной, так и общественной работы, Главное же Командование, в лице Корнилова, видело только всеобщий хаос и полный маразм власти.
Г.Керенский обвиняет ген.Корнилова в заговоре против Правительства. В условиях сложившейся обстановки можно применить какой угодно эпитет тому возмущению, какое было среди офицерского состава. Это возмущение создалось до выступления ген.Корнилова, и, если хотите, создание Офицерского Союза в апреле уже носило характер заговора, так как это была организация, недопустимая при нормальных условиях жизни в армии. В понятии офицерства власть не творила, а скользила в сторону Советов и Комитетов, где уже прочно утвердился коммунизм. Вообще, Керенский в своих обвинениях приводит слитком ничтожные факты, относящиеся к слишком короткому времени деятельности ген.Корнилова, чтобы эти факты могли играть какую-либо роль в пользу большевизма. Путь этот вел от начала революции и обнимал весь период деятельности Временного Правительства, в котором г.Керенский играл видную роль. Поэтому все его суждения о заговоре, окружении ген.Корнилова и походе ген.Крымова на Петроград в наших глазах являются лишь личным толкованием Керенского, но не исторической правдой.
В своем ответе мы базировались на данных, взятых из "Очерков Русской Смуты" генерала Деникина. Мы надеемся, что г.Керенский, по его собственному признанию честности автора их, не усомнится в их правдивости; с другой же стороны, наш метод объяснения событий в хронологическом порядке поможет русской публике убедиться в несуразности обвинений, возведенных Керенским на генерала Корнилова.
