Летняя, теплая ночь. Темная густая мгла бесконечным покровом повисла над широкой, необъятной Каргалинскойстепью. Тысячи разноголосых кузнечиков и стрекоз, наперебой один перед другим трещавших без умолку целый день, умолкли в высокой траве. Степь уснула. Лишь теплый ветерок едва шелестит засохшим бурьяном, да темные силуэты стреноженных пасущихся коней, фыркая, изредка нарушают мёртвую тишину степи. ..
Мальчуганы-табунщики, расположившись вповалку вокруг едва тлеющего костра, спят крепким детским сном, и только худенький, маленький девятилетний Лавруша один бодрствует, как караульный.
Обойдя табун и согнав в кучу длинной хворостиной далеко ушедших коней, он снова вернулся, подложил сухие ветки в костер, разложил на траве попону, улегся на нее и, заложив руки за голову вместо подушки, стал пристально всматриваться в темное звездное небо. Его острый взгляд постепенно переходит от одной ярко мерцающей свездочки к другой. От своего деда он узнал, как они называются, но больше всего он любит "Чепегу"- Кассиопею. Мерцая высоко в небе, она всегда как будто ласково улыбается ему с высоты своими пятью звездочками.
Маленький Лавруша так увлекся звездами, что не заметил, как "Большой воз" (Большая Медведица) давно опустил свою длинную оглоблю вниз.
"Пора будить смену", - подумал он, глядя на "Воз", и осторожно стал толкать рядом спящего мальчугана.
Лавруша любил эти ночные сторожевки. Дома целый день он помогает своей матери по хозяйству или нянчит младшего брата или сестренку и, утомившись за день, рано ложится спать. Здесь же в степи, сам с собою, на природе он может предаться мечте своей детской фантазией. Его все так интересует: и звезды на высоком небе, и вот те старинные курганы, и в стороне далеко-далеко высокий Каргалинский хребет, что так причудливо освещен лунным светом. Его на редкость пытливый ум мысленно старается проникнуть за зубчатый хребет: "А что там, далеко, за хребтом?" И в его детской фантазии там бродят таинственные тени: Ермака - покорителя Сибири, бесстрашных "землепроходов" Дежнева, Пояркова и Стадухиа, о которых ему часто рассказывает его старый дед, урядник Сибирского войска, сам побывавший в далеких походах и экспедициях.
Маленький, худенький, с киргизским лицом Лавруша - будущий знаменитый генерал Лавр Георгиевич Корнилов - не знал еще тогда сам, что перст Божий почил на нем и что судьба готовит его стать народным героем, стать великим патриотом, о котором будут писать в книгах, воспевать в стихах, будут петь "корниловские" песни, будут рассказывать, как рассказывает ему часто старый дед о его знаменитых предках, сибирских "казаках-землепроходах".
Вечерело. На террасе длинного одноэтажного каменного дома - это было офицерское собрание Н-ской туркестанской стрелковой бригады, стоящей на самой афганской границе - в плетеном из тростника глубоком кресле сидел молодой офицер генерального штаба. Это был капитан Л.Г.Корнилов. Перед ним, как бесконечная скатерть, лежала степь, а далеко, далеко в лучах заходящего солнца горел зубчатой вершиной длинный хребет. Как напоминало это ему теперь его родную степь и Каргалинский хребет. Лавр Георгиевич вспомнил свое далекое детство - как такой же степью, на подводе, запряженной парой доморощенных коней, он одиннадцатилетнимл мальчиком ехал с отцом за тысячу верст в далекий Омск, на экзамен для поступления в корпус. Лавруша сам сознавал, что он недостаточно подготовился к экзамену; с детским страхом, с тяжелым чувством он ехал в Омск. Но экзаменаторы, увидя перед собой на редкость сообразительного и умного мальчика, снисходительно отнеслись к нему на экзамене, и, к великой его радости, он был принят в Сибирский кадетский корпус.
Способности кадета Корнилова сказались тотчас. С первой учебной четверти, как он стал первым учеником в классе, так и окончил корпус первым.
По окончании корпуса он вышел в Михайловское Артиллерийское училище. Обладая исключительными способностями к математике и истории, Корнилов первым же окончил и Училище. Казалось, первый ученик мог бы взять хорошую стоянку в столице или в большом городе или выйти в гвардию. Перед ним стояла карьера, но Корнилов берет вакансию в одну из далеких, глухих стоянок Туркестана. Судьба незримо толкает молодого, способного офицера подальше от шума, городского соблазна, ближе к природе, где бы он мог работать над собой. Молодой офицер Корнилов с первых же дней службы продолжает занятия: он много читает, изучает местные языки, все свободное от службы время усиленно готовится в Академию генерального штаба, которую кончает первым с наивысшей наградой. Корнилову предлагают остаться в Главном Штабе, но судьба и на этот раз незримо толкает его по намеченному пути, и он, оставив шумную столицу, снова берет самую глухую стоянку, на далекой Афганской границе.
Картины прошлого, как на экране кинематографа, быстро промелькнули в воспоминаниях.
...Солнце уже спустилось за зубчатый хребет. От высоких гор легла широкая тень, в степи потянуло вечерней влагой, быстро сгущались сумерки... Корнилов после духоты знойного дня весь отдался природе чудного вечера и воспоминаниям.
Офицерское собрание с наступлением сумерек постепенно наполнялось прибывающими к ужину офицерами.
Генерал Ионов, командир бригады, в разговоре с офицерами за ужином опять сетовал, что ему никак не удается подробно разведать крепость Дейдали, которую афганцы построили на другом берегу реки Аму, против нашего важного стратегического пункта. Генерал неоднократно об этом говорил офицерам, но Корнилов это слышал в первый раз, так как всего несколько дней, как прибыл в бригаду. Лавр Георгиевич внимательно вслушивался в каждое слово генерала. После ужина он стал подробно расспрашивать офицеров о таинственной крепости Дейдали. Весь вечер он был задумчив, сосредоточен, точно обдумывал что-то задуманное, был какой-то странный, что заметили все его сослуживцы. Поздно вечером, когда генерал Ионов уходил ИЗ собрания, на террасе поджидал его капитан Корнилов. Подойдя к генералу, он попросил у него трехдневный отпуск по неотложным делам. Командир бригады, ничего не подозревая., разрешил.
Офицеры удивились неожиданному отъезду Корнилова. Прошло три дня. После полуночи, когда офицеры уже собирались расходиться из собрания по своим квартирам, вошел капитан Корнилов, весь в пыли, утомленный и заметно похудевший за эти дни. Представляясь из отпуска генералу, он передал ему большой конверт - в нем было пять фотографическмх снимков крепости Дейдали, кроки фортов и прилегающей местности и краткая к ней легенда.
Генерал Ионов и офицеры не верили своим ушам, когда Корнилов спокойным голосом рассказывал, как он, получив отпуск, переоделся в афганскую одежду и проделал верхом на коне маршрут в 400 верст в три дня. Зная хорошо афганский язык, он переодетым проник в крепость Дейдали, имея под халатом маленький фотографический аппарат, которым и произвел снимки фортов, и подробно, разведал о крепости.
- Лавр Георгиевич, но вы рисковали своей жизнью - заметил в конце рассказа генерал Ионов. - Если бы афганцы узнали, кто вы, они посадили бы вас живьем на кол!
- Я это знал, ваше превосходительство. -Если бы не на кол посадили, то, поверьте, сварили бы живым, в кипящем котле. Обычаи афганцев мне знакомы, но я рисковал собой во имя долга и службы.
После этого рискованного случая о капитане Корнилове заговорили не только в Сибири и Туркестане, но и в далеком Петербурге. Среди текинцев он стал столь популярным, что они прозвали его "Великий Бояр".
Вместо награды, к которой представил его генерал Ионов, от высшего начальства Корнилов получил выговор и угрозу месячного ареста в случае повторения подобного рискованного дела, когда подвергается опасности столь талантливый офицер Генерального Штаба. Тем не менее капитан Корнилов получил.орден Св.Владимира с мечами и бантом.
Вскоре, однако, подобный случай повторился: Корнилов произвел снова не менее опасную разведку другого укрепленного пункта. Так неудержимо сказывался в нем бесстрашный исследователь.
Сама судьба толкала его на подвиги. Главный Штаб, видя упорство неугомонного Корнилова, уже сам стал поручать ему рискованные командировки.
- о -
Жгучий зной царит над беспредельной, как море, песчаной пустыней. Духота... Нестерпимая жара, зыбью рябит в глазах от раскаленного на солнце песка. Точно застыл воздух. Ни тени, ни облачка, ни ветерка кругом; не только оазиса, но ни деревца, ни ручейка воды.
Пять голых, бронзовых от южного загара всадников, в белых папахах и белых войлочных бурнусах на голом теле, медленно тянутся то верхом, то спешившись, ведя в поводу коней по сыпучему раскаленному песку.
То днем, то ночью медленно, но упорно продвигается этот небольшой караван с вьюками на заводных конях. Это караван неутомимого, неугомонного капитана Корнилова. С ним два казака и два туркмена; вот и вся его ответственная экспедиция в еще неисследованную персидскую пустыню. Как напоминает эта экспедиция Лавру Георгиевичу те "поиски" его предков, о которых так любопытно рассказывал ему в детстве его старый дед и о которых он позже много читал сам, - как встарь сибирские казаки партиями в пять-десять человек проходили тысячи верст по неисследованным пространствам в поисках "земель неведомых и рек незнаемых", с невероятными лишениями и опасностью.
Такие же лишения терпел теперь Корнилов со своими спутниками в пустыне. Но он за последние годы успел закалить себя, свою волю и свою энергию.
До этой рискованной экспедиции он исследовал уже в течение полутора лет еще неизвестные европейцам обширные пространства Китайского Туркестана.
Он прошел его весь, то верхом на коне, то на лодке по рекам, то на высокой двухколесной китайской повозке, то пешком. Проходил высокие хребты, девственные леса, переплывал бурные горные реки - подобно отважным? предкам: Пояркову, Стадухину, Ялычеву...
Результатом исследования появляется весьма ценный научный труд капитана Корнилова: "Кашгария и восточный Туркестан".
По окончании этой командировки Главный Штаб поручает ету ответственную работу по исследованию малоизвестных провинций восточной Персии, весьма важных в стратегическом отношении.
Многие, подобно Корнилову, отчаянные люди - английские, голландские И другие путешественники-исследователи - пытались пройти эти пустынные места, но нашли преждевременную смерть в песках персидской пустыни, которую сами персы называют - "степь отчаяния".
На эту "отчаянную" экспедицию пошел Лавр Корнилов, не боясь ни лишений ни преждевременной смерти в песках...
Пять голых всадникоь в белых бурнусах, обливаясь потом, еле тащатся по горячему, раскаленному от зноя песку. Во рту и горле пересохло от жары и духоты...
Как хочется пить, но каждый глоток воды на учете для людей и коней.
Днем нестерпимый зной, ночью на привалах - опасность от ядовитых змей и скорпионов.
Судьба берегла своего избранника, и караван Корнилова благополучно прошел пески пустыни.
Первый человек, прошедший безводную, песчаную и знойную пустыню - "Степь Отчаяния" - был неутомимый исследователь Лавр Корнилов (Туземцев- - "Генерал Л.Г.Корнилов").
Восемь месяцев продолжалась эта весьма рискованная экспедиция. За эти месяцы Корнилов, зная многие туземные языки, изучил на походе и новый, персидский. Этот удивительной воли и энергии человек, несмотря ни на какие условия, работал и учился - учился и работал.
Целый ряд обширных научных статей с картами и схемами, переведенные на иностоанные языки, были результатом его разведки в Персидскую пустыню.
В русских и иностранных газетах и научных журналах появились фотографии капитана Корнилова и ряд больших статей о его важных исследованиях в восточной Персии.
Бесстрашный исследователь крепости Дейдали, района Кушки, Кашгарии, Туркестана, а теперь и пионер "Степи Отчаяния" - входил в историю. Судьба перстом Божиим выводила его имя на скрижали мировой известности.
Морозное утро. Жгучий леденящий ветер, поднимая снежную пыль, пургой несет ее на Мукденские сопки, занятые бригадой генерала Корнилова. Несмотря на сильный мороз и пургу японцы упорно ведут одну за другой отчаянные атаки. Полки Корнилова, оторванные от своего корпуса, без снарядов, отрезанные от обозов, обречены на гибель.
Измученные холодом и голодом, солдаты совершенно пали духом. Впереди - неминуемый плен, и только одна надежда теплится в их сердцах: это - глубокая вера в своего начальника. Неизменным боевым счастьем сколько уже раз Корнилов выводил свои полки и С безвыходного положения.
В морозном воздухе слышится канонада; то там, то здесь раздаются крики - "банзай". Идет жестокий бой. Японцы уже ворвались в передовые линии, как вдруг в снежной пурге на буланом коне, неожиданно появляется генерал Корнилов. Несколько ободряющих фраз, брошенных солдатам, вливают бодрость духа, а затем сам генерал бросается вперед, за ним устремляются солдаты.
Могучим потоком, неожиданной контратакой противник сбит, опрокинут и бежит. Бригада спасена от плена, раненых подобрали и увозят вперед: полки идут на соединение к своему корпусу...
- Наш не подведет, он всегда с нами и не оставит раненых, - так говорили о Корнилове его солдаты.
Война рождает героев. Корнилов за Мукденский бой награжден орденом храбрых, - орденом св.Георгия 4-й степени.
Лавры и Георгий символически венчают Лавра Георгиевича.
Не напрасно же он так рвался на фронт. Перед войной он находился в командировке в Индии, куда его послал Главный Штаб для стратегических исследований этой богатейшей страны и для изучения местных языков.
Жажда ратных подвигов, долг перед Родиной влекут его на поле битвы. Он настойчиво хлопочет перед Главным Штабом о посылке его нa фронт, и только после долгих хлопот просьба его, наконец, удовлетворена. И не напрасно манил его упоительный ад сражений. Бесстрашному неутомимому путешественнику-исследователю Корнилову судьба послала еще неиспытанную им боевую славу в сражениях у Сандепу, Талина и Мукдена...
По окончании Японской войны Главный Штаб предлагает Корнилову, как боевому талантливому военачальнику, ответственную работу в Петербурге. Но недолго остается он здесь. Шумная столица душит его неугомонную, мятежную душу кабинетной, канцелярской работой.
"Непоседа" рвется от нее и сам создает себе из Петербурга командировки: то в далекий Китай и Туркестан, то на Кавказ, где производит дополнительные исследования.
Закончив работу, он остается еще в Китае на три года и за это время верхом на коне исследует Монголию, Тарабагатай и Синь-Дзинь.
Появляется новый обширный сборник весьма ценных и разносторонних научных статей об этих еще малоисследованных краях. Любопытен и характерен следующий эпизод в Китае. Когда китайская армия в то время реорганизовалась на европейский лад, это усиленно скрывалось от иностранцев. Но генерал Корнилов рискнул это разведать. Переодевшись в костюм мандарина, зная отлично китайский язык и обладая монгольской наружностью, он посетил одну из вновь сформированных частей и произвел ей смотр.
Первая великая война. Генерал Корнилов вышел на фронт во главе 48-й "Суворовской" дивизии. С первых же боев слава дивизии и ее храброго начальника слились в одно нераздельное. Корнилов передал дивизии всю свою непреклонную волю, порыв и безумную храбрость. Где Корниловская дивизия - там и победа.
Сколько боев - столько славных побед; душа великого Суворова незримо витала над ней; его боевое счастье перешло на нее.
Жаркие июльские дни. Неимоверно почет солнце. Жара небесная и жара земная от беспрерывных разрывов неприятельских гранат; неумолкаемо гремят орудия. В дыму выстрелов и разрывов не видно поля битвы на Городецких высотах, где несколько дней подряд идет жестокий бой. Неприятель неудержимо, волнами наступает на полки Корниловекой дивизии. Тают полки, истекая кровью... Вот-вот дрогнут они под неослабевающим натиском, когда под разрывами неприятельских снарядов и тысячами свистящих пуль неожиданно появляется бесстрашный маленький генерал на буланом коне в сопровождении вестового-текинца.
Генерал знает, когда и где ему надлежит быть в опасные моменты боя. Спокойный, как всегда, точно ничего не случилось, он обращается к солдатам.
Но... миг, и в дыму разрыва неприятельской гранаты скрылись два всадника - Корнилов И текинец. Электрическим током по линиям? окопов пронеслась жуткая весть:
- Корнилова убило... Все пропало
Но судьба и на этот раз сохранила его. Под генералом был убит конь, рядом с ним погиб его верный текинец, но "Великий Бояр" остался цэл и невредим. Пересев на другого коня, генерал скачет по фронту... "Ура, ура!" - несется ему вслед.
Подняв упавший дух солдат, генерал лично ведет их в атаку, тысячи пленных венгров, знамена, орудия были трофеями победителя на Городецких высотах.
По просторам Польши выйдя на долины прекрасной Beнгрии, прошла с боями славная Корниловская дивизия, не зная поражений...
Тяжелый отход армии Брусилова. Беспрерывно идут холодные дожди вперемешку с мокрым снегом. По дорогам непролазная, липкая густая грязь, леденящей водой залиты промерзшие окопы.
Корнилов днями и ночами сдерживает противника, прикрывая отход армии. Обозы отрезаны. На каждое орудие осталось только по пяти снарядов, солдаты почти без патронов, чем сдержать наседающего врага? Корнилов сам лично водит полки в штыковые атаки.
С небольшим резервом начальник дивизии Корнилов прикрывает отход своего последнего полка и, пробившись штыками, соединяется со своим корпусом.
На линии Тарнов-Горлица снова прорыв армии, и снова Корнилов прикрывает отход. Раненый во время боя в руку, генерал не сдает командования, оставаясь на своем посту до конца отхода. Каждый бой - новый подвиг и личный пример, а с ним и новая боевая слава Корнилова.
...Конец апреля 1915 года. Долгих, тяжелых четыре дня беспрерывно идут жестокие бои. Армия отходит из-за Карпат, и генерал Корнилов неизменно прикрывает ее отход.
...Отходят постепенно и Корниловские полки, отходят батальон за батальоном. Сам начальник дивизии, с последней ротой, прикрывает отход последнего своего батальона. ...
В тяжелый момент он не покидает упавших духом при общем отступлении своих солдат. Он знает, что его присутствие в окопах ободряет солдат, вливая в них стальное упорство.
Не умолкая, трещат пулеметы противника, осыпая градом пуль Корниловскую роту, беспрерывно над головами рвутся неприятельские снаряды. Все больше и больше увеличивается число раненых и убитых. Сам генерал ранен в руку и в ногу с раздроблением кости.
Корнилов приказывает своей роте отходить и унести раненых; солдаты пытаются на руках вынести из окопа своего раненого вождя, но нестерпимая боль раздробленной ноги не позволяет ему двинуться с места.
Генерал приказывает оставить его, самим же, не задерживаясь, уходить. КОРНИЛОВ, потеряв сознание от страшной боли, остается в окопе, с ним семь тяжело раненых его солдат. Неприятель врывается в окопы и захватывает в плен раненого Корнилова.
... Тот самый генерал Корнилов, который еще так недавно одним своим именем наводил страх на австро-венгерские части, теперь им не страшен. Раненый, в плену, он в госпитале за колючей проволокой, под охраной часовых.
...Томительно, монотонно, один похожий на другой, тянутся однообразные дни в плену... Проходят многие тоскливые месяцы. Залечивая тяжелые раны, этот удивительной воли и энергии человек и здесь, больным в госпитале, не теряет своего времени даром. Когда его соседи по палате заняты постоянной игрой в преферанс или проводят часы за скучным пасьянсом или в разговорах о Походах и боях, - Корнилов упорно, усидчиво изучает немецкий язык. Для чего он так старательно его учит?
Что задумал этот худой, измученный тяжелыми ранами маленький генерал с киргизским лицом, когда часами одиноко гулял по аллеям госпитального папка за высокой проволочной оградой?
Июльский жаркий день. Неистово жжет знойное солнце. По пыльной дороге из австрийского госпиталя близ г.Кассеги быстро, слегка налегая на одну ногу, направляясь в ближайший лес, идет маленького роста солдат в форме австрийского ландштурмиста.
Несмотря на пекло, зной и духоту жаркого дня, он торопливо шагает, обливаясь потом, горя желанием скорее добраться до опушки леса.
Вот, наконец, и опушка. Навстречу ему выходит из леса высокого роста человек, тоже в форме австрийского ландштурмиста.
- Я сердечно приветствую вас, господин генерал, теперь вы, наконец, свободны! - сказал по-немецки вышедший из леса.
Маленький худой солдат - это был переодетый Л.Г.Корнилов, который сердечно благодарил своего избавителя - чеха Мрняка, пожимая его большую крепкую руку.
Вот почему так упорно он изучал немецкий язык, ибо с первых же дней плена он задумал бежать. Уют госпиталя, хороший уход теперь не для него, когда он снова здоров. Быть в плену в полном бездействии, когда Родина ждет от него подвигов! Вот что заставляет Корнилова идти на рискованное дело - побег из плена. Этот человек всю свою жизнь провел в рискованных путешествиях, был дважды на войне, и тоскливый плен оказался не под силу этому неугомонному, неутомимому "непоседе". Его неудержимо тянет туда, где еще гремят орудия, где на полях сражения люди гибнут во имя Родины... И он слышит ее зов.
Гордому орлу тесно в клетке за проволокой, под охраной неприятельских часовых.
Долго и тщательно, с систематической точностью, Лавр Георгиевич обдумывал подробный план своего побега. До мельчавших подробностей, зная, что один непродуманный шаг, малейший неправильный расчет - и все погибло.
Под видом специального лечения Корнилов перекочевывает из одного госпиталя в другой и наконец решает, что из госпиталя Кассега бежать удобнее всего. При помощи чеха Франца Мрняка, служившего в госпитале, он добыл одежду австрийского ландштурмиста и соответствующие поддельные документы; воспользовавшись оплошностью доверчивого часового, Лавр Георгиевич, переодетый в австрийскую форму, вышел среди бела дня из полот госпиталя, чтобы больше туда никогда не вернуться. Ни пуля часового в спину, ни погоня - ничто не остановило его.
Были случаи побегов из плена солдат и молодых офицеров, но чтобы бежал пожилой генерал, едва оправившийся от тяжелых ранений, - это был единственный случай.
Человек судьбы еще раз поставил свою судьбу на карту...
- о -
Днями, а иногда и ночами, избегая встречи с людьми, без дорог, по компасу, с отдыхами на голой земле в тесу, генерал КОРНИЛОВ и его избавитель чех Мрняк упорно продвигались в направлении на восток, прислушиваясь и останавливаясь ПРИ каждом шорохе куста или треске падающей ветки - опасались погони. Бывали дни, когда они питались исключительно лесными ягодами, но, не падая духом, шли где тропинками, где без лорог через горы и леса. От долгой ходьбы у Лавра Георгиевича открылась рана.
После летней жары неожиданно прошли сильные дожди, и беглецам приходилось спать на мокрой холодной земле. Простудившийся генерал забоел горячкой. Голодный, больной, в изодранной обуви и одежде, - он не в силах был идти дальше... Франц Мрняк ушел в ближайшее село за продуктами.
Долго ждал Лавр Георгиевич своего верного, спутника и избавителя ио плена, но так и не дождался.
Посланная за ними погоня задержала подозрительного чеха, и по опознании он был расстрелян.
Корнилов остался совершенно один, больной и голодный, в незнакомом лесу. Жизнь его снова была в опасности.
В темные долгие ночи в лесной глуши; где бродили хищные звери, в бреду горячки он грезил... Ему снился госпиталь, уютная палата, мягкая кровать, горячая пища.. соседи по палате, играющие в преферанс... темная комната... все это он оставил позади по собственной воле, во имя долга перед Родиной.
Больной, одинокий, обреченный на голодную смерть в лесу - теперь казалось несомненным, что человек, ставивший неоднократно на карту свою судьбу, нашел свой неожиданный конец, от которого ему уже не уйти... Но и на этот раз судьба сохранила своего избранника.
Немошное, больное тело не могло, однако, убить в этом сверхчеловеке стальную волю и несокрушимую энергию, ничто не могло сломить его упорство к намеченнрй цели.
В глухом дремучем лесу, один, он не был совершенно одинок, с ним была неизменно его спутница - "Чепега" - которую он так любил еще с детства. Сквозь ветки, высокого леса она, так ласково мерцая, улыбалась ему на темном небе... Корнилов чувствовал, что он не один.
В бреду лихорадки, в таинственном шуме леса он слышал зов Родины... Он не переставал верить в свою судьбу. Это вливало в него энергию, и утром, окрыленный надеждой, он поднимался в путь, шел, едва передвигая ноги, падал от изнеможения, отдыхал и снова шел туда, на восток... на Родину.
И он нашел ее... Под свист пуль румынской пограничной стражи генерал, полуживой, вступил наконец на родную землю.
На родной земле неумолимый рок колючими терниями уже готовил Лавру Георгиевичу новые лавры бессмертной славы.
