ВЕСТНИК ПЕРВОПОХОДНИКА
История 1-го Кубанского похода и Белых Армий

Стоял холодный декабрьский день. Я сидел в кафе на Теразии в Белграде и весь ушел в свои невеселые думы...

Вспомнил Первый Кубанский Поход, вспомлил, как я потом присоединился к формировавшемуся вновь в Добровольческой

Армии 5-муГусарскому Александрийскому Ее Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны полку. В это время большинство моих однополчан по 5-му Уланскому Его Величества короля Италии Виктора Эммануила 3-го полку были в Сибири. Из 5-го Уланского Литовского полка к Черным Гусарам на южном фронте, кроме меня, примкнул, уже несколько позже, только ротмистр Руднев. После

Галлиполи, в августе 1921-го года, вместе со всей кавалерийской дивизией, я очутился в королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев.

Несколько лет провел я в этой стране; был сначала в пограничной страже на албанской границе у Охридского озера, потом прокладывал шоссе Вальево-Осечна, учился на факультете гражданских инженеров в Белграде и в том же университете топил котлы; был истопником также на шоколадной фабрике Шонда; одно время имел даже свое дело - молочное. В начале оно шло блестяще: торговал молоком, маслом, котлетами; особенным успехом пользовался "настоящий импортированный французский рокфор", который получался из старых, прокисших от лежания сырков, приготовляемых в самом же Белграде... Кончилось мое предприятие тем, что пришлось закрыть лавочку, а ключ от нее - бросить в уличную сточную трубу...

Были еще и другие неудачи... Осенью 1924-го года я решил переехать во Францию. Для получения визы прибег к "Технопомоши", которая, однако, в моем случае оправдала данную ей кличку "Себепомощи". Я, было, уже совсем размечтался попасть в Париж и там сделаться шофером такси, как многие мои приятели. Они писали, что лихо разъезжают на красных Рено, спасших в свое время Париж под Марной, а после войны вернувшихся к своим обязанностям моторизованных извозчиков... Конечно, не легко зазубрить названия улиц всех 20-ти аррон-дисманов (тогда их было только 20!), но зато зарабатывать в три раза больше, чем в Белграде - совсем не плохо!..

Сидя в этот памятный для меня день за столиком Белградского кафе, я очень огорчался тем, что виза не приходила. Не знал еще тогда, что Судьба мне наконец улыбнулась, задержавши меня в Белграде. Правда, что эта Судьба, приведшая меня в этот декабрьский день 1924 года на Теразию, хотя действовала и в моем интересе, но пользовалась странными методами. Она устроила так, что с моей визой (как я это узнал много позже) поехал во Францию не я, а кто-то другой из "Технопомощи"... Но, конечно, в дальнейшем я не жалел об этой "пропавшей грамоте" или, вернее, "спертой визе"...

Итак, мои мечты о Париже и о шоферском счастье внезапно прервались подошедшим к моему столику полковником Миклашевским. Знал я его еще по Екатеринославской губернии. Его имение было недалеко от нашего. Во время войны он был послан на Румынский фронт; отличился и получил Георгиевский крест. Боевая операция была настолько удачна, что, кроме русских наград, и сербское правительство послало ордена нашим отличившимся воинам. Среди этих орденов было несколько "Андрея Первозванного" и одна "Карагеоргева звезда". Русские не знали значения сербских отличий, и старшим офицерам достались ордена "Андрея Первозванного", а Миклашевскому, как младшему, получившему наш Георгиевский крест, досталась "Карагеоргева звезда".

Только попав после эвакуации из России в С.Х.С., Миклашевский узнал, что он был награжден высшим сербским орденом. Его моментально приняли в сербскую армию с сохранением чина полковника, в котором он закончил службу в Добровольческой Армии.

В Белграде я встречал время от времени Миклашевского, но никогда не видел его в таком радостно возбужденном состоянии, как в этот день. Он объяснил мне, что Ахмет Бей Зогу, который в это время был эмигрантом в С.Х.С., решил свергнуть про—советское правительство православного епископа Фаноли в Албании и для этого идти походом на Тирану. Как это ни звучит странно для 20-х годов 20-го века, но Зогу лично владел несколькими тысячами матьян (название одного из албанских племен), из которых 300 человек он забрал с собой в С.Х.С. На помощь к ним феодальный князь (которым фактически являлся Ахмет) решил привлечь "белых" русских, справедливо считая бывших участников Добровольческой Армии самым подходящим элементом для ведения

ГРУППА РУССКИХ, ЗАНЯВШИХ ТИРАНУ. - Декабрь 1924 г.

К фотографии:

ВТОРОЙ РЯД СЛЕВА: 1-й - Вахмистр Зинченко (Первопоходник);

4-й - Коноплев. Остался в Албании, где и скончался после 2-й Мировой войны;

3-й - Вахмистр Киреев;

6- й - РОТМИСТР Сукачев (Первопоходник);

7- й - Полковник Улагай (Первопоходник). После занятия Албании Италией в 1939 г. ушел в Югославию. Во время 2-й Мировой Войны командовал Кавказским Горским ОТРЯДОМ у ген.Краснова. Благодаря албанским личным документам избежал выдачи большевикам в Лиенце. Скончался в Чили.

8- й - Полковник Русинов. Оставался в Албании до последнего времени.

9- й - Полковник Барбович. После занятия Албании красными примкнулк коммунистам.

10-я - Г-жа Улагай.

11- й - Полковник Берестовский. Скончался в Албании в 1944 г.

12- й - РОТМИСТР ШИРИНКИН. БЫЛ выслан из Албании за поступки, недостойные офицера.

13- й - Поручик Раевский. По личным причинам добровольно покинул Албанию в 1925 году.

ПОСЛЕДНИЙ РЯД: Корнет Силич (остался в Албании); Инженер Медведев (скончался в Бельгийском Конго в 1928 г.); Штаб-ротмистр Караблин; Корнет Белевский (убит з борьбе с красными партизанами в Албании); Ротмистр Фиалковский (остался в Албании).

-----------------------------

борьбы против "албанских красных", все более и более наглеющих под ловким предводительством Краковецкого, главы советской миссии в Тиране.

Сербское правительство, которое тоже начинало опасаться прокоммунистических влияний в соседней стране, охотно согласилось не противиться найму Ахметом русских добровольцев. Однако, оно поставило условием, чтобы командовал ими сербский офицер. Им оказался Миклашевский. Зогу предоставил в его распоряжение большую сумму денег в "наполеонах", то есть золотых французских монетах.

Средневековый колорит начинавшейся, казалось, фантастической (но оказавшейся вполне реальной) эпопеи был выдержан до конца: армия наемников, которой командовал потомок Александра Македонского (за которого выдавал себя Зогу), армия, оплачиваемая золотом (а не "керенками"), - должна была привести к власти Ахмет-Бейа!

Как мне было сразу не заинтересоваться таким делом? Конечно, шоферство в Париже показалось неинтересной мелко-мещанской затеей! Миклашевский торжествующе мне сообщил, что только что встретил двух русских: один из них назвал себя казачьим войсковым старшиной, а другой - полковником; они оба с большим энтузиазмом отнеслись к предложению идти в поход на Албанию и сказали, что они приведут сейчас же 80 человек казаков. "Войсковой старшина" получил от Миклашевского, из золота, данного ему Ахмет-Бейем, 300 наполеонов и обещал вечером быть на вокзале вместе с этими 80-ью казакам, для отправки в Скоплие. Миклашевский поручил мне сопровождать эту группу. Я прождал на Белградской железнодорожной станции всю ночь, но никто не явился... Миклашевский стал жертвой каких-то ловинх "дельцов", выдавших себя за войскового старшину и полковника. Правда, в утешение они прислали Миклашевскому, по переезде сербской границы, очень любезную открытку, в которой вежливо благодарили за оказанную им финансовую поддержку...

Тогда на следующий день я с Миклашевским начали на улицах Белграда вербовать русских, к вечеру того же дня в отряде оказалось 108 человек, и мы благополучно проехали в Скоплие.

Оттуда пешком прошли в Дебар, где 16-го декабря был окончательно сформирован Русский отряд. Начальником его был назначен полковник Миклашевский, его помощником - полковник Берестовский, начальником штаба, причисленным к Генеральному Штабу - полковник Русинов, командиром батареи - полковник Барбович, начальником пулеметной команды - полковник Улагай. Меня назначили взводным командиром. Всего нас было на офицерских должностях 15 человек, при вооружении, состоявшем из 8-ми итальянских пулеметов Фиат и 4-х горных бронзовых австрийских орудий, помнивших раннюю молодость императора. Франца Иосифа.

Начался поход. После перехода албанской границы, 17-го декабря 1924 года, мы встретили сопротивление противника под Пешкопеей. Наступая от деревни Блато, мы с боем вошли в город, взявши в плен командира гарнизона Али Риза, пять офицеров, 400 солдат регулярной пехоты, много добровольцев, одно горное орудие (более "молодое", чем наши четыре гаубицы) с прислугой, лошадьми и вьюками, четыре пулемета, три бомбомета, много ружей и снарядов.

Мы сразу освободили из городской тюрьмы сидевших там противников власти епископа Фаноли. На главной площади стояли приготовленные две виселицы. Конечно, мы полюбопытствовали узнать, кому они были предназначены; по словам одних - для албанцев, СТОРОННИКОВ Ахмета Зогу; между тем как другие объясняли, что на них должны были висеть чины нашего отряда... -

Там же в Пешкопее присоединился к нам отряд Гильярди. Интересна и красочно типична для Балкан начала 20-го века личность этого авантюриста, описанного Брешко-Брешковским. Итальянец по происхождению, он еще до 1-й Мировой войны был австрийским офицером. Брат его занимался в Австро-Венгрии крупной политической деятельностью. Во время очередного на него покушения вместо него по ошибке была убита его мать. На суде убийцу оправдали, признав политический характер преступления. По вынесении оправдательного приговора, защищая честь семьи, капитан Гальярди тут же на суде выстрелил в убийцу матери и убил его на месте. После этого ему не только пришлось уйти с австрийской военной службы, но и скрыться за пределами Австро-Венгрии, чтобы избежать преследований по закону. В Албании он начал наново военную карьеру: воевал 18 раз ПРОТИВ Сербии. Имя его всегда было связано с разными авантюрами...

Итак, наша первая победа - взятие Пешкопеи - была позади. 18-го декабря и Ахмет Бей со свитой приехали туда. В тот же день, в 10 ч. 30 м. утра будущий король Албании принял парад, во главе КОТОРОГО продефилировал наш Русский Отряд. Это было наше первое, но далеко не последнее торжество на албанской территории. Жители города, так же, как и албанцы местностей, расположенных поблизости и уже "освобожденных" от власти Фаноли полковником Цено-Беем Криузиу, толпами стекались, чтобы приветствовать Зогу и Русский Отряд.

Сознаюсь, что роль воина-освободителя мне нравилась, но нам недолго дали наслаждаться славой победителей: уже 20-го декабря было велено выступить походом на Тирану. За это время репутация нашего отряда успела вырасти в какой-то сказочный миф. Повидимому, воскресли легенды времен Скобелева о непобедимости русского оружия, о могуществе русских войск. Словом, говорили, что с Ахмет-Беем идет многотысячная русская армия. В результате такой "информации" враг отступал в панике: мы вообще больше не видели противника; иногда только проходили через вырытые, но брошенные окопы.

Дойдя до "мали" (горы) Дайти, возвышающейся над Тираной - был ясный зимний день - мы увидели, как четыре парохода отплывали из дурацкого порта (то есть порта города Дураццо). Это епископ Фаноли, его приверженцы и советская миссия покидали Албанию... Для страны открывалась новая страница истории.

После ухода турок страной управляли "регенты", но их правление было больше теоретическим. Жили они обыкновенно заграницей, интересовались только получением жалованья, предоставив все государственные дела премьер-министрам. Таким премьером одно время после окончания Первой Мировой войны был назначен Зогу; потом, путем разных интриг, Фаноли удалось занять его место, и Ахмет-Бей оказался эмигрантом в С.Х.С.

Фаноли, как и его предшественники, не пытался производить реформ, не модернизировал страну, которая оставалась такой же отсталой, как и при владычестве турок. Внешнюю же политику он вел определенно про-советскую.

На Рождество 1924 года мечта Зогу осуществилась. Тирана и власть Фаноли пала. 26-го декабря Русский Отряд вошел в столицу Албании. При входе в город нас встречал военный оркестр, разукрашенные флагами улицы были запружены народом, радостно нас приветствующим. Со всех сторон раздавалось громкое "Рофт!" - албанское "Ура".

Довольно долго наш ОТРЯД ничем другим, кроме пожинания лавров победителей, не занимался. Расквартировали нас в большом доме, коридоры которого через несколько недель оказались настолько заставленные пустыми водочными бутылками, что пройти было не простой задачей.

Между тем, Ахмет-Бей занимался государственными делами и лихорадочно готовился к изменению статута Албании. В первый раз за всю ее историю были произведены выборы в Учредительное Собрание. Для этого "Парламента", как албанцы называли Учредительное Собрание, было приспособлено здание офицерского собрания.

Русский Отряд в Тиране оказался единственной организованной воинской частью в Албании, и Ахмет Бей велел нас выстроить напротив дома, где собрались в первый раз выборные депутаты страны. Сам Зогу остался в своей личной резиденции в ожидании решения Парламента относительно нового государственного статута: по предложению Ахмет-Бея Албания должна была быть объявлена Республикой (вместо Регенства), а сам он, Зогу, - президентом. Русскому отряду было приказано ждать появления на балконе здания Парламента доверенного лица Ахмета.

В случае принятия депутатами предложения Зогу, это его доверенное лицо должно било помахать белым платком, а в случае отрицательного решения – быстро выбежать из здания (изображенного на фотографии) и перебежать площадь к нашему Отряду. Нам же было велено направить все имеющиеся в нашем распоряжении 4 пушки и 8 пулеметов на Учредительное Собрание, по которому, в случае отрицательного решения, мы должны были дать залп...

Благоприятный ответ не заставил себя долго ждать. Нам помахали с балкона белым платком. Зогу был выбран единогласно первым Президентом новой Албанской Республики... Мы подняли дула пушек и пулеметов вверх и салютовали новую республику и ее Президента, который не замедлил прибыть в парламент.

Через несколько лет король Италии Виктор Эммануил 3-й провозгласил Ахмет-Бея королем Албании Зогу 1-м. Однако, железной короной Скандер-Бея ему короноваться не удалось: Венский музей, в котором хранилась эта реликвия, отказался выдать ее королю Албании...