ВЕСТНИК ПЕРВОПОХОДНИКА
История 1-го Кубанского похода и Белых Армий

К пятидесятилетию Всемирной войны 1914 года многое можно вспомнить, но интереснее всего будут те эпизода, о которых мы встречаем хвалебные отзывы в трудах авторитетных военных писателей из бывших наших врагов. На стр.83 в книге Эрика фон Людендорфа "Мои военные воспоминания" в русском переводе мы находим следующие строки:

"Боя под Козеницами я никогда не забуду. Две бригады были введены в узкую висленскую петлю. Стоявшая перед ивангородом бригада была опрокинута сильной русской вылазкой. Я боялся удара во фланг и тыл всей Висленской группе и в эту ночь не смыкал глаз. Все участники этого боя до сих пор вспоминают о нем с ужасом".

Ужас у вспоминающих, конечно, является приятным указанием на проявленную нашими войсками доблесть в этом бою.

В моей памяти, как участника-апшеронца, этот оригинальный бой оставил неизгладимые воспоминания.

В нем участвовали полки: 81 пех. Апшеронский Императрицы Екатерины Великой и 84 пех.Ширванский Его Величества. Для Ширванцев в ту войну Козеницы были первым боем, и они вступили в него в полном своем четырехбатальонном составе, по 1000 штыков в батальоне. Апшеронцы после Люблинских боев получили 1500 человек прекрасного пополнения из запаса Ставропольской губернии. По недостатку офицеров полк был сведен в ТРИ батальона, по 250-300 штыков в роте.

По причине забитости железной дороги и наступившей распутицы, в Ивангород к назревшее для перехода в наступление моменту, вместо всей нашей 21-й дивизии, к 22 сентября (ст.ст.) прибыли только два указанных полка, без артиллерии.

Апшеронский полк стал в самой крепости в посаде Ирен, Ширванский - в одной из деревень по берегу Вислы, западнее Ивангорода.

В полку начали вестись усиленные занятия. Командир полка генерал-майор Антоний Андреевич Веселовский, выезжая каждый день на личные рекогносцировки, не посвящал офицеров в подробности боевой обстановки и однажды только сказал, что перед нами германская гвардия.

Нужно сказать, что за время наших победных боев под Люблином офицеры привыкли, вместо подробных боевых приказов*получать от командира полка только непосредственно перед боем короткие указания о направлении и цели действий.

Сам же командир, носясь с адъютантом в бою верхом чуть ли не по стрелковым линиям, в зависимости от изменений в обстановке отдавал соответственные распоряжения.

На рассвете 29 сентября (ст.ст.) полк был поднят по тревоге и, перейдя по понтонному мосту Вислу, минуя занятый ратниками ополчения форт "Горчаков", часам к 8-ми прибыл в деревню Лоэ.

Стояло тихое, серенькое, с негустым туманом над болотами, утро. По показаниям местных жителей и по сообщению ратников ополчения, в деревне Верхне Мозолице расположилась немецкая застава.

Не вдаваясь в подробности обстановки к сообщив только, что нашему и Ширванскому полкам приказано сегодня взять Козеницы, командир полка приказал 3-му батальону подполковника Львова развернуться на западной окраине деревни Лоэ и по особому его приказу начать наступление и атаковать деревню Верхне Мозолице.

Все восемь полковых пулеметов придавались третьему батальону. Повозки по мере надобности и верховые лошади с ординарцами должны были быть только при третьем батальоне.

Дав еще кое-какие указания по разведке и связи, командир полка повел первый и второй батальоны к реке Висле, по берегу которой шла высокая дамба, защищавшая поля от наводнений.

Прикрываясь ею, ген.Веселовский, идя в голове полка, повел его за собой - где гуськом, где рядами, как позволяла узкая полоса между рекой и дамбой.

В одном месте, после личной ориентировки, командир полка приказал 3-му батальону начать наступление. Всюду было тихо. Вскоре в легком тумане перед третьим батальоном показались цепи противника; но, встреченные сильным пулеметным огнем из всех восьми пулеметов и ружейным - из густых цепей 3-го батальона, оставив на месте массу убитых и раненых, уцелевшие немцы поспешили укрыться в Верхних Мозолицах.

Ведя сильный ружейный к пулеметный огонь, 3-й батальон продолжал наступление. В это время командир полка, только что остановившись и отдав приказ подтянуться, получил от полковника Львова донесение, что, по сообщению нашего разъезда из ординарцев, сильная колонна пехоты противника выйдя из леса юго-западнее деревни Мозолице, покрыла всю дорогу до деревни. Командир полка более широким шагом двинул остальной полк вперед. В это время голова 1-го и 2-го батальонов проходила Мозолице.

Здесь командир полка, остановив батальоны, приказал по дамбе занять стрелковые места, с которых стрелки увидели,_как быстро перед ними, в направлении на Мозолице, из походных колонн разворачивался противник. На наше счастье берег Вислы, прикрытый дамбой, противником не наблюдался.

Наш огонь, открытый с наредкость прекрасной позиции расположенными на ней плечо к плечу стрелками, с дистанции, может быть, от 600 до 1200 шагов, нанес немцам страшное поражение. Разбившись на небольшие группы, они пытались было, обороняться, но при нашем переходе в атаку или сдались, или в беспорядке бежали по дороге на Козеницы и в лес, через болото, на Словине Нове, под огнем всех пулеметов 3-го батальона.

Перемешанные части нашего полка устремились было за ними, но, встреченные сильнейшим артиллерийским огнем противника, остановились.

С наступлением сумерек приказано было привести роты в порядок и атаковать деревню Словине Нове. Со стороны леса артиллерийский огонь ни на секунду не ослабевал, и частые вспышки его освещали деревья. Между прочим, говорили, что нас поддерживала крепостная артиллерия, но результаты поддержки не были заметны.

Накрапывал дождь. Было уже темно, когда, во исполнение приказа, полк пошел в атаку и, ворвавшись в лес, перемешался с немцами.

В одинокой халупе был захвачен немецкий перевязочный пункт, в котором два немецких врача перевязывали раненых, одинаково - как своих, так и наших.

Потери в полку были велики, в особенности в офицерском составе. Ранены все три командира батальонов, из двенадцати командиров рот только пять остались невредимы.

Ночной бой длился всю ночь, но как он происходил - описывать не буду, потому что в начале его, прокомандовав в нем 5-й ротой, раненый в плечо, я выбрался из этого поистине адового леса. На опушке его я наткнулся на командира полка и, остановившись для доклада, услышал следующий незатейливый рассказ апшеронца своему командиру: "Да що, ваше превосходительство, там можно робыты, колы наши помеж их, як рыба помеж камышив, ходють. Не видать ничого. Як воны гукнуть по своему, мы ему зальпом, а як хто з наших подасть команду чи що, а вин як чесане!.. Я був у поручика Чилингарова, вин як гукнэ: дэсата ко мнэ!.. А я не успив обэрнуться тай на землю лягты як уси, а туточки мене и зачипило по нози..."

Все халупы Верхних Мозолиц были забиты, большей частью ранеными немцами. Там я узнал, что ПРОТИВ нас сражался 2-й гвардейский 1-го гвардейского резервного корпуса, германский полк.

Была уже глубокая ночь, когда польская фурманка тащила меня в Ивангород. Удаляясь от поля сражения, как, отражаясь в воде, небо над Вислой и Козеницами непрестанно освещалось взрывами шрапнелей. Там, форсируя Вислу, наступали Ширванцы Его Величества, там, пораженный несколькими ружейными пулями, был убит их командир полка, доблестный полковник Ленц.

Было бы хорошо, если бы кто-нибудь из Ширванцев дал описание этого ночного боя под Козеницами 29 сент.1914 г., о котором немцы вспоминают с ужасом и во время которого фельдмаршал фон Людендорф до утра не смыкал глаз.