ВЕСТНИК ПЕРВОПОХОДНИКА
История 1-го Кубанского похода и Белых Армий

Летом 1917 года мне, по службе штаб-офицера Управления Генерал-Квартирмейстера Ставки, неоднократно приходилось сопровождать бывшего в то время Верховным Главнокомандующим генерала Брусилова в его поездках на фронт.

Поездки эти имели целью уговорить солдат прекратить братанье с немцами, не оставлять самовольно позиций, а самое главное - убедить солдат в необходимости наступления и изгнания немцев из пределов России, "после чего будет заключен мир без аннексий и контрибуций" .

Подобные "уговоры" в большинстве случаев не только не давали положительных результатов, но еще более содействовали разложению армии, уже и так терявшей свою боеспособность вследствие "демократических реформ" Временного Правительства и, в частности, "Декларации прав солдата", которая, по образному выражению ген.Алексеева, явилась "последним гвоздем, вбитым в гроб русской армии". *)

*) Первичным ядом, отравившим Русскую армию, был, как известно, приказ № 1 - Сов., Раб. И Солд. Депутатов.

Вместо приказов и приказаний - уговоры, упрашивания и словесные диспуты на митингах с солдатами.

Верховный Главнокомандующий, унижая свое высокое иерархическое положение, обращался в "главноуговаривающего", в митингового оратора или, как выражались солдаты, в "орателя".

Если выступления "товарища" Керенского на солдатских митингах в некоторых случаях и имели временный успех, то выступления ген.Брусилова (далеко не оратора) всегда были неудачны и нисколько не способствовали поднятию наступательного Духа войск.

В своих выступлениях на митингах ген.Брусилов пытался подражать Керенскому не только в стиле и образности выражений, но даже в манере стоять на трибуне с непокрытой головой, держа в левой руке за козырек фуражку отверстием кверху - "а ля Керенский".

К вопросу о необходимости наступления ген.Брусилов подходил в своих речах издалека, так сказать, "кружным путем", приводя примеры из обыденной жизни, стараясь навести самих солдат на мысль о наступлении. Самоё слово "наступление" ген.Брусилов избегал произносить открыто, опасаясь, как бы оно сразу же не вызвало протестующих криков и митинг не был бы сорван в самом начале.

Ген.Брусилов отлично знал, что солдатская масса в подавляющем большинстве не только не желала наступать, но и вообще - воевать. Тем не менее, будучи большим оппортунистом, он плыл по "революционному течению", стремясь удержаться на своем высоком посту. Он подлаживался не только под Керенского и Сов.Рабоч. и Солд.Депутатов, но и под потерявшего облик "православного русского воина" - товарища солдата...

На митингах после речи ген.Брусилова обыкновенно выступали с речами солдаты и лишь изредка - офицеры. Выступлений офиперов ген. Брусилов не любил, опасаясь, как бы неосторожным словом они не испортили произведенного, как ему казалось, на солдат впечатления или не указали бы в его присутствии на причины, приведшие к развалу арии и тем не перенесли все разговоры на иную, очень "щекотливую" тему.

Если оратор-солдат поддерживал высказанные ген Брусиловым положения, последний пожимал солдату руку. Если же речь солдата была явно оппозиционна, ген.Брусилов выступал вторично с разъяснениями или обещал еще раз приехать побеседовать и покидал митинг, часто под весьма неодобрительные возгласы расходившихся солдат...

Одним из таких весьма неудачных, едва не окончившихся печально митингов был митинг во время посещения ген.Брусиловым частей 38-й пехотной дивизии, на позициях в районе Двинска.

Дивизия эта, по донесению Командующего 5-й армией ген.Данилова, являлась одной из наиболее разложившихся, и ген.Брусилов решил личным посещением этой дивизии и беседой с солдатами убедить их стать на позиции, от чего они отказывались.

Следуя из Могилева (Ставка) через Витебск - Полоцк, экстренный поезд Верховного Главнокомандующего прибыл на ст.Двинск (Штаб 5-й армии) около 9 час. утра, на несколько минут раньше расписания.

Почетного караула, как полагалось по церемониалу для встречи Верховного Главнокомандующего, не было. По перрону вокзала бродили одиночные солдаты...

Ген.Брусилов оставался в вагоне, не проявляя никакого неудовольствия, и лишь приказал сопровождавшему его вместе со мной полковнику князю Гагарину "связаться" по телефону со Штабом 5-й армии и сообщить о приезде Верховного Главнокомандующего.

Вскоре прибыл Главнокомандующий Северным Фронтом ген. А.Драгомиров, накануне приехавший из Пскова; Командующий 5-й армией ген.Данилов; ген.Антипов, командир 19-го армейского Корпуса, в состав которого входила 38-я пех.дивизия, и начальник дивизии ген. И. (точно фамилии не помню).

Почетного караула все еще не было, и только спустя полчаса по прибытии поезда на перроне начал выстраиваться караул от 65-го пех. Московского полка, с оркестром музыки...

Внешний вид солдат, отлично обмундированных и подтянутых, напоминал былую русскую дореволюционную армию.

Здесь необходимо отметить, что 17 пех.дивизия, в состав которой входил 65 пех.Московский полк, была одной из довольно сохранившихся от развала дивизий. Ее начальник ген.Тихменев *) энергично боролся с комитетчиками и насколько мог оберегал дивизию от тлетворного влияния большевистской пропаганды.

*) Брат ген.Тихменева - начальника Военных сообщений Ставки Верховного Главнокомандующего.

Выйдя под звуки встречного марша из вагона, ген.Брусилов, приняв рапорт начальника караула, поздоровался с караулом:

- Здравствуйте, товарищи!

- Здравия желаем, господин генерал! - ответили "по-новому" Московцы.

Обойдя караул и подойдя к солдату-"ординарцу", ген.Брусилов, выслушав рапорт, подал ему руку.

Солдат не ожидал такого жеста со стороны Верховного Главнокомандующего, растерялся и, глядя на поданную ему руку, не знал, как поступить. Сначала он взял было винтовку "к ноге", затем вновь "на караул" и, держа винтовку в левой руке, правой пожал ген.Брусилову руку...

Пропустив затем караул церемониальным маршем, ген.Брусилов, в сопровождении ген.Драгомирова, ген.Данилова и других начальствующих лиц, заехал в Штаб 5-й армии, где, выслушав доклад ген.Данилова о положении армии, отправился в район расположения 38 пex.дивизии. Наиболее разложившимися полками дивизии были: 151 Пятигорский полк и 152 Владикавказский, отказавшиеся стать на позиции.

К ним-то и направился ген.Брусилов в сопровождении ген.Драгомирова, Данилова и др.

Переехав по мосту Западную Двину и следуя по когда-то прекрасному, а теперь в огромных рытвинах шоссе и далее по проселку, мы втянулись в лес. Слышались отдаленные редкие орудийные выстрелы...

Ехавший со мной в автомобиле ген.Антипов все время волновался, опасаясь, "как бы чего не случилось", ибо настроение солдат этих полков, вследствие разлагающей работы корпусного комитета, во главе которого состоял большевик, врач Склянский, было "угрожающим", как охарактеризовал ген.Лнтппов.

Вскоре мы были у цели поездки ген.Брусилова.

Вправо от дороги, в лесу на поляне был построен 151 пех.Пятигорский полк! то есть вернее не построен, а собран... Строя, в подлинном смысле этого слова - не было...

При обходе полка Главнокомандующим солдаты разговаривали, пересмеивались, а на приветствие - "здравствуйте, товарищи" - ответили в разнобой, да и то не все...

Обойдя полк, ген,Брусилов стал среди лужайки на небольшой пенек срубленного дерева и пригласил "товарищей" подойти к нему поближе и расположиться, как кому удобнее"...

Солдаты, теснясь, окружили ген.Брусилова и его свиту; ближайшие присели или стали на колени, опираясь на винтовку.

Сняв фуражку и держа ее в левой руке, ген.Брусилов так начал свою речь *):

- Товарищи, я приехал посмотреть, как вы живете, как защищаете от врага нашу родину и свободу, а также и побеседовать с вами. Все, что я вам здесь буду говорить, это не есть только моё личное мнение, но и мнение нашего народного Военного Министра товарища Керенского, Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, Совета Крестьянских Депутатов и Совета Казачьих Депутатов.

*) Речь цитирую по заметкам в записной книжке.

Таким вступлением ген.Брусилов обычно начинал все свои митинговые речи, давая солдатам понять, что он находится в тесном контакте по данному вопросу с Керенским и названными выше "демократическими" организациями.

Развивая в своей речи мысль о том, что "вот уже больше трех месяцев, как все народы, населяющие Россию, благодаря революции, пользуются долгожданной сзободой", генерал Брусилов продолжал:

- Вы, товарищи, теперь свободные граждане. Вы должны принять участие в строительстве обновленной нашей Родины. От вас зависит, чтобы Россия осталась и впредь свободной странсй. Однако, коварный и жестокий враг, вторгшийся в пределы нашей родины и грозящий уни- чтохшть завоевания революции и нашу молодую свободу, не дает вам возможности приступить к выполнению великой задачи строительства. Необходимо сломить врага и выкинуть его из России, только тогда может быть заключен славный мир "без аннексий и контрибуций". Товарищи, нам чужой земли не нужно, но и своей мы не отдадим!

Указав затем на тяжелое положение "наших верных союзников, которые ждут нашей помощи", ген.Брусилов продолжал:

- Вот уже долгое время стоит наша армия на месте, в окопах. Она отдохнула, набралась сил; она полна революционного порыва. Обновленная, спаянная не палочной старорежимной, а разумной революционной дисциплиной, она обязана, она должна помочь нашим союзникам, ведущим тяжелые бои с наступающими немцами. Немцы обрушились, главным образом, на Францию и заняли северную ее часть, разрушив множество городов и деревень. Варвары немцы уничтожили одно из главных достояний фрацузского народа - прекрасные виноградники, дающие лучшее в мире вино - шампанское. Товарищи, мы должны заставить немцев...

Дальнейших слов ген.Брусилова я уже не слышал, хотя и стоял от него в двух шагах, ибо солдатская масса заколыхалась, зашумела, сидевшие солдаты вскочили на ноги. Со всех сторон понеслись крики:

- Долой, довольно!.. Вам пьянствовать, а мы будем кровь проливать!.. Вам шампанское, а нам смерть!...

Возмущенные последними словами ген.Брусилова, солдаты грозили кулаками, стучали прикладами о землю и выкрикивали угрозы по адресу "кровопивцев"...

Ген.Брусилов, оглядываясь по сторонам, в волнении соскочил было с пня, затем опять поднялся на него и, размахивая над головой фуражкой, пытался этим жестом дать понять, что он просит успокоиться и дать ету продолжать говорить. Окружавшие ген.Брусилова начальствующие лица с тревогой переглядывались...

Когда крики стали понемногу стихать, ген.Брусилов громко объявил, что если кто из товарищей хочет высказать свое мнение по поводу сказанного, пусть подойдет к нему поближе и спокойно изложит свое мнение. Если желающих много, то пусть говорят по очереди, а не все сразу, иначе получается шум, гам, и ничего нельзя разобрать.

- Вот вы, - обратился он к пожилому с длинной рыжей бородой солдату, наиболее выражавшему свое возмущение криком и стучаньем прикладом. - Подойдите ближе и скажите, в чем дело, чем вы так взволнованы? . .

Вызванный солдат подошел почти вплотную к ген.Брусилову, поставил перед собой винтовку и, опираясь на нее обеими руками, нагло смотря в глаза своему Верховному Главнокомандующему, начал повышенным голосом, почти крича, полную демагогии речь. Суть ее сводилась к тому, что довольно, мол, уже воевать - "навоевались"; уже и так за три года войны пролито море народной русской крови за империалистические и капиталистические интересы.

- Вы, господин генерал, - говорил с возмущением солдат, - приехали уговаривать нас проливать потоки нашей крови за шамшанское? Пусть придут сюда проливать свою кровь те, кто пьет шампанское!

При этих словах опять поднялся со всех сторон шум и крики: "Правильно!.. Кровопивцы!.."

Ген.Брусилов помахал фуражкой и понемногу опять все стихло.

Солдат продолжал:

- Вы, генерал, говорите, что немцы разоряют Францию, а разве мы, когда были в Германии и Галиции, не разоряли их? Народы не хотели войны, им навязали ее их империалистические правительства, капиталисты и буржуи! Немцы давно уже хотят мириться, а вы натравливаете нас на них. Нет, довольно! Мы теперь знаем, где правда и кто наши враги. Пусть те, кто хочет воевать, придут сюда в окопы, сменят нас, а мы посмотрим, как они будут защищать Родину!

Одобрительные возгласы послышались вокруг.

В заключение своей речи солдат прочел выдержки из постановления Корпусного Комитета, подписанного его председателем врачем Склянским и тов.председателя штабс-капитаном Седачевым.

Постановление носило определенно большевистский характер; в нем говорилось о пользе братания с немцами, о необходимости заключения мира "без аннексий и контрибуций на началах самоопределения народов", о том, что до заключения мира должно остаться в окопах самое ограниченное количество войск и ни в коем случае не переходить в наступление. Далее шли пункты о МИРОВОМ значении русской революции, о ее врагах контрреволюционерах, о народной демократической власти, которая должна быть сосредоточена в руках Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, и проч.

Не знаю, что переживал ген.Брусилов во время дерзкой речи распропагандированного солдата, но меня охватила страшная тоска по нашей когда-то славной, полной героического прошлого, ныне гибнущей армии, душу которой - дисциплину - убили безумные "революционные реформаторы", а при их попустительстве и международные преступники.

Верховный Главнокомандующий, приказ которого являлся законом для каждого чина армии от генерала до солдата и по слову которого шла раньше русская армия на величайшие подвиги и смерть, - ныне был, в лице ген.Брусилова ("народного Верховного Главнокомандующего"), в роли неудачного оратора, стоял молча, поникнув головой, выслушивая дерзкие слова революционного хама в форме русского солдата...

Когда последний кончил говорить, ген.Брусилов пытался было что-то ответить, вроде того, что его "не так поняли", но... в конце концов, он вызвал матроса - делегата Черноморского флота, который в течение уже нескольких дней вел среди солдат полка пропаганду в пользу продолжения войны и наступления *).

*) От Комитета Черноморского Флота были посланы на фронт делегаты для ведения пропаганды в пользу продолжения войны.

Однако, и этот "последний резерв" Верховного Главнокомандующего потерпел неудачу...

Речь матроса сводилась, прежде всего, к восхвалению Черноморского Флота, который, стоя "на страже революции", не развалился, а представляет грозную силу для империалистов и врагов русской свободы. Матрос рекомендовал поддержать "нашего Верховного Главнокомандующего ген.Брусилова, назначенного на этот пост не царем, а Временным Правительством".

Когда же матрос попытался доказывать необходимость продолжения войны до победы над немцами, солдаты не дали ему говорить, заглушив криками:

- Довольно! Слышали!... надоел нам... довольно скулить!...

Ген.Брусилов остановил матроса, и тот как-то виновато и сконфуженно лепетал, пожимая плечами:

- Вот так все время... Не хотят и слушать.

Обратившись опять к уже сильно поредевшей толпе солдат, ген.Брусилов упавшим и охрипшим голосом сказал:

- Я вижу, товарищи, что мы сегодня не сговоримся; придется еще раз приехать и побеседовать с вами. Подумайте, потолкуйте между собой о всем, что я вам говорил... А теперь за нашу свободную Родину и за вас, товарищи - Ура!

Довольно жидкое "Ура" огласило поляну...

Окруженный свитой, ген.Брусилов направился к дороге, где стояли автомобили. Солдаты молча расступались, провожая нас мрачными и злыми взглядами. Когда автомобили двинулись, вслед нам раздались протяжные свистки... Так полк русской революционной армии провожал своего "народного" Верховного Главнокомандующего...

Настроение было подавленное...

- Слава Богу, что еще так обошлось! - сказал генерал Антипов, когда мы выехали из леса...

Все быстрее и быстрее мчались автомобили, унося нас от печальных мест... Вдали показался Двинск.

А там, в лесу, на поляне, где на пеньке, с обнаженной и поникшей головой стоял "народный" Верховный Главнокомандующий, осталось одно из многочисленных кладбищ былой чести и доблести Русской Армии.