ВЕСТНИК ПЕРВОПОХОДНИКА
История 1-го Кубанского похода и Белых Армий

Итак, личные мои наблюдения 1915 г. приводят меня к заключению о нечестности ген.Брусилова и не только о недостаточности его военных познаний, но даже о полном непонимании происходящего на современном поле боя.

Но это - мое заключение. Что же говорят о нем его соратники и факты его биографии?

О нечестности ген.Брусилова - отзывы довольно единодушны. Ген. Деникин в своем жизнеописании несколько раз с величайшим негодованием говорит о "правде Брусилова". Это тот период Мировой войны (1914 год), когда начала создаваться незаслуженная слава Брусилова. Судьба послала ему в лице его ближайших помощников лучших русских генералов Корнилова, Деникина, Каледина, Леша и др. Они создали "брусиловские" победы, несмотря на его часто безграмотные распоряжения, путаницу, отказ от своих собственных приказов и обвинение других в их последствиях, безжалостное пролитие крови для исправления своих же ошибок.

Когда же (в 1926 г.) вышли в Москве его воспоминания, то лживость, клевета, старание свои собственные ошибки свалить на других и упорство (последнее - следствие непонимания обстановки и прямого недостатка знаний) выявились в такой степени, что Деникин счел нужным подробно разобрать бой 20-30 ноября 1914 г. в Карпатах, чтобы выявить всю ложь Брусилова в отношении особенно ненавидимого им ген.Корнилова *).

*) А.И.Деникин/ "Путь русского офицера". Стр.340-345.

При оценке Брусилова относящийся к нему довольно мягко А.Серапнин (Сидней) употребляет слова: "волевой", "настойчивый", "придирчивый", "обидчивый", "самолюбивый", "не терпевший возражений", "не признававший авторитетов", "лишь необычный треск фейерверка", "тщеславие и угодничество"... *).

Перейду к вопросу о подготовленности Брусилова к занятию самых высоких командных должностей военного времени. Прежде всего необходимо отметить, что это был в нашей Армии вообще самый больной вопрос. Правда, к началу 1-й Мировой войны были приняты меры к лучшему подбору командиров полков; но выше, в генеральских чинах, если и стали играть некоторую роль "аттестации", то невольно приходится обратиться к словам дедушки Крылова: "А судьи кто?"

Закон же не ставил, насколько я знаю, никаких категорических ограничений при занятии высших командных должностей. Много говорили о том, что у нас на верхах слишком много генералов с иностранными фамилиями. Любили вспоминать анекдот о знаменитом во времена Александра 1-го генерале Ермолове, который будто бы просил Государя "произвести его в немцы"...

Брусилов - фамилия русская. Однако, мать генерала была полькой и, кроме того, Брусилов очень рано потерял отца (а в возрасте 6 лет - и мать) и воспитан был в семье ее сестры, бывшей замужем за человеком с немецкой фамилией. Любопытно, что Брусилов и в службе, и в своих "Воспоминаниях" всегда всех критиковал - и своих начальников, и своих подчиненных. В "Воспоминаниях" до такой степени презрительно о них отзывался или просто умалчивал (все он, все только он - Брусилов), что читать эти "воспоминания" просто противно. Однако, два имени он всегда отмечал положительно и, насколько мог, выдвигал: это были генералы Клембовский и уже упоминавшийся мною Зайончковский. Если добавить к ним еще два имени (отношения к ним Брусилова мне неизвестны) - Бонч-Бруевича и Гутора - то это будет та изменническая генеральская пятерка, на которую прежде всего оперся Лев Троцкий (Бронштейн) при создании им "Красной Армии" *) - все они едва ли чисто русского происхождения.

Далее, бесспорным является факт, что обще-образовательный, да и военно-образовательный уровень большей части русского офицерства (а следовательно - и части генералитета) не был высок. До реформ Имп. Александра 2-го значительная часть офицеров начинала свою военную службу "юнкерами", понимая под этим словом не воспитанников военно- учебных заведений, а недоучившихся молодых людей из дворян, получивших лишь строевую практику в полках и производимых в офицеры по удостоению полкового начальства. Лишь небольшая часть офицеров того времени окончила немногие бывшие тогда военно-учебные заведения. В конце 19-го и начале 20-го века большая часть наших офицеров выходила из военных училищ с 2-летним курсом военных наук. Для поступления в "Военные" училища требовалось законченное среднее образование. Наряду с Военными училищами имелись еще и "Юнкерские училища" с 3-летним курсом (1-й год - общеобразовательный). В них принимались войсковые унтер-офицеры с 4-классным образованием. Учащиеся и в тех, и в других

*) А.Серапинин. "Брусиловское наступление". Н.Р.С. 14 июня 66 г.

**) Подробности деятельности этих 5 лиц см. А.Ветлугин "Авантюристы Гражданской войны". Париж 1921, стр.20-21 и 32-39.

училищах назывались "юнкерами" и выпускались в части - из Военных училищ подпоручиками (корнетами), из "Юнкерских" - с правом производства в подпоручики. В начале 20-го века Юнкерские училища переформированы в Военные. Курс их имел целью всестороннюю подготовку младших офицеров своего рода войск (пехоты, конницы, артиллерии, саперных частей), но не давал никакой подготовки к управлению соединениями из разных родов войск. Да даже и для командования батальонами, эскадронами и батареями подготовка Военных училищ стала считаться недостаточной, и были сформированы "Офицерские Школы" для подготовки (также в пределах своего рода войск) старших офицеров: Стрелковая (пехотная), Кавалерийская, Артиллерийская, Авиационная. Но и эти школы не давали никаких сведений относительно управления Дивизиями, Армейскими Корпусами и Армиями, т.е. исполнения генеральских должностей.

Единственным высшим учебным заведением, подготовлявшим старших начальников нашей Армии, являлась Императорская Николаевская Военная Академия (в просторечии называвшаяся "Академией Генерального Штаба").

Генерал Брусилов, будучи 14 лет, принят в "Пажеский Его Величества Корпус" (особое учебное заведение для детей и внуков генералов, связанное с почетной службой при Дворе), окончил общие его классы (отвечавшие по программе нашим кадетским корпусам) и был переведен в его "специальные классы" (2 года, отвечавших Военным училищам), но он прошел только один класс и был (будто бы "по своему желанию") выпущен в один из кавалерийских полков Закавказья, и не корнетом, a прапорщиком *).

Это было в 1872 г. И после этого Брусилов, кроме курса Офицерской Кавалерийской школы, которая, как выше сказано, никаких сведений об управлении войсками не давала, никакого, ни общего, ни военного образования не получил. Иначе говоря, он был в вое ном смысле вовсе необразован, имея военно--образовательный ценз меньший, чем любой офицер, окончивший не только военное, но и юнкерское училище. К тому же это образование относилось к тем временам, когда наша пехота, была вооружена, еще "берданками" с дымным порохом, а артиллерия - лишь первыми образцами с казны (сзади) заряжающихся пушек. Бой тогда имел еще почти "наполеоновский" характер. Удивления достоин несомненно существовавший перед 1-й Мировой войной взгляд, что старшие начальники могут быть и из числа совсем несведущих лиц. (Один из моих корпусных командиров - как раз времени "Брусиловского" прорыва - не мог даже читать 2-верстной карты) **).

Но, конечно, долгая служба в строю, начиная с младшего офицера, затем в положении ротного, батальонного, полкового и бригадного командира, давала серьезному и усердному офицеру большое знакомство и опыт, заменявшие ему до известной степени отсутствие образования. Но генерал Брусилов (увы!) и этого опыта, не имел... В чине поручика, поступив в Офицерскую Кавалерийскую школу в 1881 г., он был оставлен при Школе и провел на различных, но исключительно "школьных" должностях 25 лет и снова попал в войска лишь при своем производстве в генерал-лейтенанты в 1906 г., в возрасте 53 лет, он был, без всякого

*) Вяч.Павлович. "Нерешенный вопрос". "Перекличка" № 171 (Апр.66)

**) Таких начальников в генеральских чинах было немало. Наличие при них Начальника Штаба их выручало, и они даже считались не худшими, если без возражений подписывали то, что подносил им Нач.Штаба. Худже были те, которые при отсутствии познаний пытались управлять лично.

строевого стажа, назначен сразу Начальником Кавалерийской дивизии, притом Гвардейской, а всего через 2 года - уже командует 14-м Армейским Kopпусом из всех родов войск. За следующие 6 лет он сменил три должности и, с объявлением войны 1914 г., он сразу был назначен Командующим 8-й Армией. Таким образом, и стаж генеральской службы был у Брусилова короче, нежели у прочих Командующих Армиями в начале войны.

Остается последний вид подготовки - самообразование, чтение военной литературы. Еще Суворов требовал, чтобы генералы (и офицеры) "постоянно поучались из чтениев" (и сам он с самых юных лет следовал этому требованию и, зная ряд языков, был одним из самых образованных русских генералов).

Брусилов в своих "Воспоминаниях" (стр.41) также говорит: "Я читал военные журналы, множество книг военных специалистов, русских и иностранных..." Ценность этого сведения, однако, ослабляется заключительной фразой: "Я говорил об этом давно близким людям, и многие это понимали..." Следовательно, большинство круга друзей Брусилова считало такое чтение ненужным. Поэтому не надо удивляться, что некоторые жизнеописатели этого генерала упоминают о том, что многие начальствующие лица отзывались о нем не как о генерале, а как о "берейторе" (т.е. специалисте в выездке верховых лошадей).

Такие суждения о его личности не помешали, однако, Брусилову в его "Воспоминаниях" с удивительным апломбом касаться любых вопросов тактики, стратегии и политики, всех критиковать, а все положительное приписывать только себе. Разбор этой книги не входит в задачу настоящей статьи - нас интересует генерал Брусилов, как полководец и человек. Его талант, как военного писателя, не связан с основной темой, тем более, что писал он старым и больным человеком, в условиях советской цензуры. Даже самостоятельность его работы является для нас сомнительной. Конечно, труд этот может в известной степени выявить понимание им отдельных вопросов современной войны. Поэтому я приведу один из наиболее элементарных, но и характерных взглядов Брусилова.

В "моих Воспоминаниях", как официально называется Московское издание 1926 г. книги Брусилова, как обязательно для советских научных изданий, имеется "вводная статья" охранительно-пропагандного характера "доктора исторических наук" проф.Мавродина, и в ней (уже без всякого понимания военного дела) отмечены важнейшие, по мнению товарища Мавродина, из новых идей, внесенных ген.Брусиловым в военное дело. Особенно Мавродин оттенил следующую мысль (стр.7): Брусилов, пишет Мавроднн, "первым учел особенности войны в новых условиях и ввел глубокое построение оперативного порядка, и оперативные_резервы. "Теперь для успеха, наступления надо вести его густыми цепями, а поддержки иметь в еще более густых цепях и даже в колоннах" *) Далее Мавродин утверждает, что Брусилов "этот сврй_тезис_ развил и применил во время знаменитого Брусиловского прорыва".

*) Во вторых кавычках – подлинные слва ген.Брусилова.

Для специалистов ложь и вздорность этих утверждений не нуждается в разъяснениях. Для читателей-неспециалистов скажу: 1) вопрос о глубоком построении оперативного порядка не имеет никакого отношения к вопросу о густоте цепей. 2) Требование глубины оперативного порядка проповедывалось с кафедр Академии Генерального Штаба по крайней мере с 1907 г., и если бы ген.Брусилов заботился о самообразовании и

читал хотя бы материалы Академии, то ему не пришлось бы изобретать этого учения. 3) Данные Брусиловым на стр.223 его книги схемки отнюдь не отвечают идее глубокого построения или, как официально говорилось, построения из глубины: это ряд линейных построений, поставленных в затылок друг другу. 4) Наступление густыми цепями, а тем более колоннами, сколько-нибудь мыслящими военными людьми (в условиях огня не только современного, но и конца прошлого столетия) отвергнуто еще после избиения Прусской Гвардии французами 6 августа (ст.ст.) 1870 г. под С.Прива. Ныне же, при силе огня 1916 г., наступление густыми цепями и колоннами - просто безумие, тем более против противника на укрепленной позиции. И не ген.Брусилов первый рекомендует вновь этот способ действий.

Возвращусь к личным воспоминаниям. Еще в 1912 г., в чине штабс-капитана, я производил в лагере под Красным Селом с вверенной мне ротой маневренное ученье по изучению нового (тогда) Полевого Устава. Моя рота наступала, изображая из себя участок походного охранения. На открытой местности, на фронте, примерно, полукилометра, отлично были видны редкие цепочки людей от трех моих взводов-застав, двигавшиеся вперед, осматривая местность. Шагах в 200-300 за ними двигались сами походные заставы, старательно применяясь к местности, чтобы не быть замеченными противником, для чего они шли большею частью "змейками" (Рота была в расчете военного времени - ок.50 чел. во взводе - для чего были сведены в одну роту люди пяти рот). В полуверсте от застав, по шоссе, точнее - по дну сухой канавы вдоль шоссе, частью заросшей кустами, двигался мой 4-й взвод - главная застава, - конечно, тоже "змейкой". Несколько впереди нее, также по дну канавы, шел и я, ротный командир, с положенными при мне людьми.

И вдруг ко мне на автомобиле подъехал сам "Врем.Начальствующий войсками Лагерного Сбора", Командир Гвардейского корпуса генерал-от-кавалерин Безобразов. Он пожелал знать, что это у нас за странное передвижение. Я, конечно, рапортовал ему по уставу и доложил о задании роты. Генерал, видимо, был чрезвычайно недоволен, но постарался быть любезным (вероятно, обратил внимание на мой академический значек).

- Итак, вы наступаете на Красное Село? Какие у вас сведения о противнике?

- Соприкосновения с противником еще нет. Но я предполагаю, что он окапывается за тем леском, Ваше Высокопревосходительство.

- А какие сведения вы имеете от конницы?

- Это чисто полковой, пехотный маневр, и конных частей при полку нет.

Генерал опять выразил свое неудовольствие, а затем сказал:

- Запомните, штабс-капитан: если при наступлении вы, пехотные части, не имеете впереди себя масс конницы, то вы должны наступать сомкнутыми колоннами.

……………………………………………………………………………………………………………

Я понял бы обратное: если наступление пехоты прикрыто выдвинутыми вперед значительными силами конницы, то пехота может двигаться мирным порядком - в колоннах и без мер охранения, - но если конницы нет и головные части пехоты могут в любую минуту оказаться под артиллерийским и ружейным огнем, то движение в колоннах и, вообще, густых строях - безумие и прямое нарушение устава. Но вождь Российской Гвардии ген.Безобразов и "знаменитый стратег" "берейтор" Брусилов это громко и открыто проповедуют, и находятся "знатоки военного дела", которые от этой проповеди в восторге!

Но это теория. А практика выразилась в почти полном уничтожении Безобразовым отлично обученной и героической Гвардейской пехоты в сентябре 1914 г. и повторении этого уничтожения возрожденных Гвардейских полков в июле 1916 г. в болотах р.Стохода (у Киселина) тем же Безобразовым, но под главнокомандованием Брусилова, который сам, как мы видели, считает себя изобретателем Безобразовской теории, причем Мавродин свидетельствует, что Брусилов и применил ее на "своем" прорыве... Но, к счастью, на фронтах прорыва русские и неприятельские окопы почти сходились и места для колонн там не было, но вот для Гвардии, прибывшей через 3 недели после прорыва, для его углубления, нашлись открытые полосы заболоченной местности для атаки германских укреплений рядом густых волн (а может быть и колонн) с удаления в полторы версты, среди бела дня, по Безобразовско-Брусиловскому методу... И Гвардейская пехота в день св.Владимира 1916 г. снова, в некоторых полках чуть ли не на 9/10, была перебита...

Момет быть, я преувеличиваю? Предлагаю читателям прочесть небольшую, но страшную статью полковника Л.Гв.Финляндского полка Б.В. Сергеева "Стоход" в № 159 "Русского инвалида".

……………………….

Остается сказать, каков оказался Брусилов в революционное время. Он, когда-то, Гвардейским генералом, публично поцеловавший руку великого княза Николая Николаевича после полученного от него служебного разноса, через 2-3 дня после отречения Государя от Престола приглашает к себе в Житомире (в Штабе Ю./З. Фронта) на чай представителей социалистических партий, причем его супруга, угощая гостей, говорит, что ее муж уже давно состоит в партии социалистов-революционеров. В конце мая Временное Правительство назначает его Верховным Главнокомандующим. Я служил тогда в Ставке и хорошо помню день его прибытия в Могилев. Принимая почетный караул на вокзале, он не подал руки начальствующим лицам, но при рапорте ему унтер-офицера, назначенного ординарцем, он протянул ему руку, чем привел его в полное смещение, так как он держал в руках винтовку "на-караул". Выйдя к автомобилю, новый Верховный протянул руку шофферу - нижнему чину. Последний подал по команде жалобу на Верховного, так как усмотрел в подаче ему руки личное оскорбление (подана-де ему рука, чтобы подчеркнуть, что он солдат, а не офицер).

Скоро ему пришлось, по желанию Военного Министра Керенского, выезжать на фронт для уговаривания не желавших (благодаря пропаганде) наступать полков. В своих "Воспоминаниях" он описывает это так (стр. 275-276): "Дивизия собралась вся без оружия, в относительном порядке, дружно ответила на мое приветствие и с интересом слушала мои прения с выбранными представителями дивизии. В конце концов дивизия согласилась принять обратно свое начальство, обещала оборонять наши пределы, но наотрез отказалась от каких бы то ни было наступательных операций. …Таких случаев было много, и неизменно__оканчивались_они теми же „результатами", - уверяет Брусилов. Но вот что пишет офицер Ставки, ген. штаба подполковник Пронин, сопровождавший (в другом случае) Брусилова к войскам *).

*) "Русская мысль" (Париж) "Митинг Брусилова", 6 апр.1955 г.

Он описывает посещение (вернее - митинг), устроенный ген.Брусиловым в 151-м пехотном Пятигорском полку 38-й пех. дивизии в районе Двинска. Положение было серьезное: полк этот отказался стать на позицию. Брусилов, в сопровождении Командующего Армией и командира Корпуса, прибыл на лесную поляну, где был собран 151-й полк.

"Строя... не было. При обходе полка Главнокомандующим солдаты разговаривали, пересмеивались, а на приветствие: - Здравствуйте, товарищи, - ответили в разнобой, да и то не все. Обойдя полк, ген.Брусилов... так начал свою речь: Товарищи, я приехал посмотреть, как вы живете... все, что я вам буду говорить, это не только мое личное мнение, но и мнение нашего народного военного министра товарища Керенского и Совета Рабочих и Сотдатских Депутатов...

"Далее Брусилов говорил и о "завоеваниях революции", "которые наш враг грозит уничтожить", и о "славном мире без аннексий и контрибуций", и о "наших верных союзниках, которые ждут нашей помощи", и, поговорив еще о страданиях Франции, заявил: "Варвары-немцы уничтожили одно из главных достояний французского народа - прекрасные виноградники, дающие лучшее в мире вино - шампанское"... Дальше Брусилову говорить не пришлось: "со всех сторон понеслись крики: Долой! Довольно!... Вам пьянствовать, а нам кровь проливать!.. Вам шампанское, а нам смерть!"... Солдаты грозили кулаками, стучали прикладами о землю и выкрикивали угрозы по адресу "кровопивцев"...

Кончилось, впрочем, без убийства, вручением постановления чисто большевицкого содержания и отъездом начальства под "протяжные свистки"...

Картинка, достойная Верховного Главнокомандующего, и образец его ума...

Вскоре после этого Брусилов был отрешен от главнокомандования ставшим "Главой Государства" Керенским, к своему полному (судя по его книге) недоумению: в Ставке был съезд главнокомандующих, по требованию Керенского. На другой день последовало его отрешение. Брусилов указывает на два факта, которые могли вызвать гнев Керенского: так как "Глава Государства" прибыл на час раньше указанного, то Брусилов не встретил его на вокзале, а в заседании съезда ген.Деникин сказал слишком резкую речь, обвиняя в лицо Керенского... А он, Брусилов, ни в чем виноват не был.

Но мне помнится (по рассказам участников, слышанным в тот же день), что после съезда было "общественное" (революционное) собрание в городском театре, куда Керенский привез и Брусилова. Там кто-то из ораторов обратился к "Верховному" с вопросом, может ли он засвидетельствовать лойальность офицеров Ставки. Брусилов ответил, что из всей Ставки только один генерал Кортацци назначен по его, Брусилова, представлению. За него он ручается. За остальных генералов и офицеров Ставки он ручаться не может. Иначе говоря, "Верховный" предавал весь свой штаб! Это было слишком даже для Керенского!...

Этим закончилась деятельность Брусилова в Российской Армии. Его служба и отличия в Красной Армии нас не интересуют. Впрочем, и в СССР было поднято после смерти Брусилова дело о его измене и новому, Красному, хозяину.