ВЕСТНИК ПЕРВОПОХОДНИКА
История 1-го Кубанского похода и Белых Армий

Вскоре после моей первой встречи в Париже с принцессами и Хюсейн Сельмани я переехал на юг Франции, где поселился в горах, в 10 километрах от Канн. Оттуда я часто ездил в Италию, где постепенно ликвидировал свои дела.

Контакт с албанской королевской семьей больше не прерывался, так как сестры Зогу, обычно в сопровождении моего друга "балканского разбойника" и целого двора, по несколько раз в год совершали путешествие из Александрии в Париж, останавливаясь по пути то в Каннах, то в Ницце, то в Марсели, где я всегда с ними встречался.

В эти первые годы после конца Второй Мировой войны Египет сделался центром крупных спекуляций, в которых принимали участие уцелевшие нацистские сановники, во-время переведшие свои и казенные деньги в Швейцарию, богатые египетские беи и многие другие, часто очень высокопоставленные лица, старающиеся, по понятным причинам, соблюсти инкогнито...

У Зогу, конечно, была возможность последовать примеру некоторых других, по выражению американцев, "неактивных королей" и спокойно проживать остатки былых богатств где-нибудь на французской Ривьере. Но Зогу предпочел воспользоваться тем исключительным положением, которое он имел при Фаруке, и теми средствами, которые были на его счетах в Англии, чтобы еще увеличить свое состояние и иметь возможность поддерживать албанских повстанцев, продолжающих сражаться против коммунистов, помогать беженцам, рассеянным в разных странах Свободного мира... и самому, со всей семьей, вести действительно царский образ жизни.

Из своего дворца в Александрии Зогу давал распоряжения: многотонный карго, купленный Его Величеством, выходил из международного порта Танжера, шел по Средиземному морю, перевозя грузы и умножая казну короля Албании в изгнании...

Сестры Зогу, получившие от правительства Фарука паспорта, выдаваемые египетской королевской семье, постоянно ездили, тоже "по делом" в Париж. Там они меняли беспрепятственно вывозимые ими из Египта золотые монеты - сперва на французские франки, а потом покупали тысячами пар найлоновые чулки и другие дамские вещи, которые продавались в Александрии и Каире. На этих коммерческих операциях можно было заработать иногда 400 %.

Однако, как и их брат, тратили принцессы эти честным путем заработанные деньги не только на себя лично: они много помогали албанским беженцам. Так, в один из приездов во Францию они купили в Париже одному "щиптарскому" эмигранту дантисту, мечтавшему о том, чтобы продолжать заниматься своим зуборвотным делом и в Египте, все нужные ему орудия пытки. Полагающиеся в его деле машины и принадлежности, включая даже дорогие рентгеновские аппараты, были погружены в Марселе на пароход. Вместе с ними еще был погружен многопудовый багаж принцесс, в котором находились и три огромные хрустальные люстры, типа висящих в Версальской Галлерее Зеркал - для дворца Зогу в Александрии.

Попутно - Монте-Карло ведь так близко от Марселя - обогащали принцессы и казино принца Монакского...

Получил я раз, во время своего пребывания на юге Франции, телеграмму из Александрии, извещающую меня о приезде принцесс в сопровождении Татти (племянника короля, бывшего наследника престола до рождения принца Искандера), Хюсейн-Бея, как всегда, разных секретарей, компаньонок, горничных. Остановиться они решили в Ницце, и я поехал туда заказать аппартамент в "Негреско", фешенебельном отеле на Pramenade des Anglais.

Встретил я принцесс в Марсельском порту и по дороге в Ниццу узнал, что они на Ривьере не задержатся, так как торопятся в Париж, а потом в Италию; но что у них на Кот д'Азюр есть неотложное дело. Я не стал расспрашивать о характере этого дела; чувствовал себя усталым и, проводивши их в Ниццу, поспешил вернуться к себе домой в Нужен. Лег рано спать, но около 12 часов ночи был разбужен телефонным звонком из Монте-Карло. Услышал взволнованный голос принцессы Сонии:

- Пожалуйста, приезжайте моментально в казино, захвативши с собой 200 тысяч франков наличными.

Я ответил, что приехать могу, но что двухсот тысяч наличными у меня нет. На это принцесса возразила, чтобы я все же поторопился приехать с чековой книжкой и добавила:

- Они должны взять в казино ваш чек: я проиграла эту сумму.

В Монте-Карло в зале баккара, я застал принцессу Сонию в обществе мрачного Хюсейн-Бея. Вступил в переговоры с дирекцией казино, мой чек был принят и принцессе вручены жетоны на 200 тысяч франков. Она принялась за игру. Карта стала идти, и в несколько минут супруга претендента, на Оттоманский престол отыграла не только 200 тысяч, но и выиграла еще 500 тысяч. Я обрадовался, что, таким образом, получу назад сразу одолженные мною деньги, и предложил принцессе забрать выигрыш и уйти. На это мое благоразумное замечание я получил твердый ответ:

- Я никогда не оставляю игру, не выигравши минимум миллиона, и не намерена изменять своим принципам.

Спорить было нечего, но я предупредил, что больше денег у меня в банке нет. Поэтому пришлось покориться судьбе и покинуть казино после того, как она опять все проиграла.

Мне было заявлено, что на следующий же день вечером все уедут в Париж, где легко реализовать золотые монеты; но что до отхода вечернего экспресса из Ниццы еще остается много времени и что лично она, принцесса Сония, с младшей сестрой хотела, бы после завтрака "покататься" по Гранд Корниш, горной дороге, славящейся замечательным видом.

Так как семья Зогу во Франции своих машин не имела, то обычно для всяких поездок нанимались автомобили, мне это было очень на-руку. Дело в том, что приехав на юг Франции и поселившись в маленьком городе Мужэн, я был вынужден купить для своих передвижений автомобиль. Приобрел подержаный, но еще бодро бегающий Розенгарт. Бензин в эти первые годы после войны был рационизирован и его выдавали всего по 20 литров в месяц. Правда, тот же бензин, и в любом количестве, можно было беспрепятственно приобретать на тех же станциях, на которых его продавали по карточкам, но заплативши огромные деньги. Мне по везло, так как в первый же приезд принцесс на юг Франции они мне дали свои паспорта, в которых значилась принадлежность к египетской королевской семье. С этими документами в мэрии Мужен мне стали ежемесячно выдавать огромное количество карточек на бензин, предназначавшийся семье Зогу. Когда я в первый раз предъявил паспорта принцесс, то мой престиж у местных французских властей еще увеличился, а бензина для Розенгарта мне стало хватать, не прибегая к "черной бирже".

Я понял, что после проигрыша в Монте-Карло и до приведения дел в порядок в Париже принцессам лучше лишних денег не тратить. Поэтому я предложил для прогулки по Гранд Корниш наемной машиной не пользоваться, а удовлетвориться моим скромным Розенгартом. Мое предложение было с радостью принято.

Итак, на следующий день, после нескольких часов сна, я подъехал к "Негреско" в своей маленькой машине; позавтракавши с сестрами короля, усадил двух принцесс на заднее сиденье Розенгарта, а Сельмани рядом со мной и сел за руль. Выехав из Ниццы, стал подыматься на Гранд Корниш. Вдруг я почувствовал, как автомобиль занесло направо, и понял, что лопнула передняя шина. К счастью, скорость была небольшая, мне удалось благополучно затормозить. Я только успел слезть и вытащить крик, чтобы заменить лопнувшую шину запасной, как услышал соболезнующие слова младшей принцессы:

- Ах, как мне вас жалко! Ведь вам придется бросить этот автомобиль на дороге, раз он испортился, и купить новый, а это стоит дорого! А как мы вернемся в отель? Ведь наш поезд отходит вечером! Нам необходимо быть завтра у Ворта!

Я успокоил принцессу, и, действительно, на парижский экспресс сестры Зогу со всей свитой попали во-время.

Потом оказалось, что из Парижа принцессы проехали еще в Италию, через Швейцарию. Через некоторое время я получил от Хюсейн-Бея телеграмму из Рима, извещавшую меня о приезде принцесс в Марсель, конечно, со всем двором. Из Марселя они должны были на следующий день отплыть назад в Александрию. Меня просили заказать им апартамент в отеле де Ноай, чтобы там переночевать. Я поехал в Марсель, там зашел в гостиницу, чтобы исполнить данное мне поручение, и поспешил на вокзал. Римский экспресс в этот день прибыл во-время, против обыкновения, и когда я вышел на перрон, то там сразу увидел сходящих уже из вагона принцесс с компаньонками, двумя горничными, принца Татти, Хюсейн-Бея, его секретаря и еще какого-то албанца, как выяснилось, исполняющего обязанности министра двора.

Как всегда, понадобилась целая армия носильщиков, чтобы погрузить только "ручной багаж" - оказалось больше 200 мест. Большой багаж был доставлен прямо в порт, откуда на следующий день отбывал пароход в Александрию. Надо отдать справедливость "ручному багажу", что хоть вещей было много, но чемоданы, нессесеры и просто картонки были легкие. Принцессы обычно не перекладывали новые платья и шляпы, бесчисленную обувь, перчатки и прочие дамские принадлежности в чемоданы, а просто забирали их с собой в той же упаковке, в которой все это присылали им из магазинов в отель.

Впрочем, принцессы считали, что багаж у них не такой уж большой. Они не раз с возмущением рассказывали про случай, который произошел, когда, вся королевская семья покидала Англию по окончании войны.

- Ведь, - говорили они, - у нас не было много пожитков после того, как немцы потопили в Ла Манше пароход со всем нашим добром в 1940 году. Но семья большая, и естественно, что за годы изгнания накопилось кое-что, в общем, не так уж много: всего на нас всех 703 чемодана и сундука. Несмотря на эту скромность, не обошлось без неприятностей со стороны сильной в эту эпоху в Великобритании Рабочей партии, один из представителей которой осмелился задать вопрос в Палате Общин, имеет ли право король Зогу вывезти из Англии 703 места. На это был дан ответ, что "Зогу все же король"!

После некоторой суматохи на вокзале мы, наконец, все, то есть люди и вещи, погрузились в несколько такси, которые тронулись в направлении знаменитой Канебьер. Всю дорогу принцессы не переставали болтать, сообщая мне, откровенно говоря, мало меня интересующие парижские новости и настойчиво стараясь узнать все последние сплетни Кот д'Азюра.

- Что делает сейчас этот жирный Ага-Хан? Все ли еще его жена с утра навешивает на себя все свои бриллианты? Да, камни у нее, конечно, не плохие, но все же не такой чистой воды и не такой величины, как те, что подарил магараджа Апуртола своей молодой русской супруге. А Рита Харворт, изменяет ли она уже Али-Хану?

Когда через несколько минут мы подъехали к отелю и целая армия мальчишек в синих костюмах с золотыми пуговицами стала вносить чемоданы, принцессы все еще, захлебываясь, посвящали меня в тайны жизни Холливудских звезд и разных других международных знаменитостей.

Продолжая говорить, принцесса Сония дала мне в руки один из многочисленных чемоданов, который, к моему удивлению, оказался очень тяжелым, и я поспешил поставить его на пол широкого вестибюля гостиницы. Сестры короля, не прерывая начатого разговора, подошли со мной к портье, чтобы узнать, как пройти в отведенный им апартамент. Все оказалось в порядке, и, попрощавшись со мной, они направились к лифту. Вдруг старшая принцесса что-то вспомнила, повернулась ко мне и спросила:

- А где чемодан, который я вам дала, когда мы выходили из такси?

Я сказал, что не знаю, так как часть вещей уже успели отнести наверх, на что принцесса Сония ответила:

- Знаете, лучше посмотрите, где он: в нем драгоценности королевы Елены, которые, наконец, нам удалось вывезти для нее из Италии и которые мы обещали доставить ей в Египет...

Сознаюсь, что пока я не нашел этого чемодана, оказавшегося под одним из столов холла гостиницы, я пережил несколько неприятных минут. Однако думаю, что я волновался бы еще больше, если бы знал тогда то, что прочел в газете несколько лет спустя, когда был уже в Америке:

"После кончины королевы Елены, вдовы Его Величества короля Виктора Эмануила 3-го Италии, остались драгоценности дома Савойа, оцениваемые в 11 миллионов долларов. Они были доставлены Ее Величеству в 1548 году в Египет сестрами короля Зогу Албании".

На следующий день принцессы благополучно погрузились на пароход, идущий в Александрийский порт, обещав, что скоро вернутся и пробудут "для отдыха" некоторое время на Ривьере.

Сестры короля еще неоднократно приезжали во Францию. Они старались убедить меня принять предложение их брата переехать в Египет и оттуда перебраться на самый юг Африканского материка, где он собирался купить громадное имение и хотел, чтобы я его эксплоатировал. Однако, я чувствовал, что возраст для авантюр прошел. Я от этого предложения отказался, так же, как, еще будучи в Италии, не согласился на увещания Иерусалимского муфтия принять один из командующих постов в египетской армии... В скором времени я решился на менее рискованный шаг: последовал примеру многих тысяч русских эмигрантов и в 1949-м году уехал в Америку.