ВЕСТНИК ПЕРВОПОХОДНИКА
История 1-го Кубанского похода и Белых Армий

Борьба Ижевцев и Воткинцев против советской власти при защите ими своих заводов получила лишь краткое освещение на страницах "Вестника".

Отсутствие источников, недостаток времени и другие причины ограничили возможность дать более подробный очерк.

Долг участников восстания, оставшихся в живых, сохранить в той или иной форме воспоминания об этих днях. Дело будущих исследователей - собрать все уцелевшие материалы и дать полное описание этого восстания.

Но и краткие сведения, которые были здесь даны, позволяют дать оценку этой интересной странице из гражданской войны и сделать некоторые выводы.

Значение восстания в ходе вооруженной борьбы против красного порабощения будет яснее и понятнее, если напомнить об общем положении, сложившемся на восточном фронте.

Выступление против большевиков чехо-словацкого корпуса, начавшееся 25 мая, дало толчек к восстанию многочисленных тайных противобольшевицких организаций на Волге и в Сибири. Большевики начали немедленно и энергично готовиться к отпору.

Уже 29-го мая ВЦИК объявил об организации красной армии, вместо слабо работавшего добровольного пополнения, наборами по мобилизации. Это дает им возможность быстро умножить свои силы. Июнь и июль проходят у них в усиленных формированиях отрядов и армий.

Восточный фронт привлекает большое внимание красной власти, но успехов у них нет. Постепенно они теряют Заволжье, Урал и обширную Сибирь. На Волге их бьет полк.Каппель. 21-го июля он берет блестящим маневром Симбирск.

Красные шлют на восток все новые и новые силы. Вместо убитого или застрелившегося главнокомандующего фронтом Муравьева назначается Вацетис. Новый "главком" считает, что у него в распоряжении имеется достаточно сил, чтобы перейти к решительным действиям. 28-го июля он докладывает Наркомвоену: "Я решил в ближайшее время нанести противнику решительный удар и отбросить его с линии Волги на восток". (Н.Какурин: "Как сражалась революция", том 1-й, стр.225).

Он ставит задачи: 3-ья армия должна перейти в наступление для "овладения Екатеринбургом и дальнейшего действия на фронте Челябинск - Златоуст". 2-й армии дается задача захватить Уфу и овладеть узловой станцией Чишма, наступая одной группой на Бугульму в направлении на Самару, заслонившись со стороны Сызрани. Наконец, 5-я армия, вновь создаваемая в районе Казани, должна была в районе Чистополь - устье Камы - Тетюши сосредоточить возможно большую группу войск и перейти в решительное наступление на фронте Симбирск - ст. Бряндино.

"В случае нашего успеха, - писал главком Вацетис, - ближайшей задачей будет поставлено овладеть фронтом Актюбинск-Орск-Троицк-Курган-Тюмень" (там же).

Когда Вацетис разработал свой план, намечавший захватить в клещи белые и чешские части в районе Симбирск-Сызрань, - в Самаре стоял вопрос: "что делать дальше?".

Никакими армиями Самара не располагала, формирование добровольческих отрядов шло медленно, чехи не были склонны к большим операциям.

Полковник Каппель и кап.Степанов - командир 1-го Чешского полка - настаивали на захвате Казани. Для овладения этим большим городом и его удержания требовалось гораздо больше сил, чем те, которые находились под командой этих двух начальников. Поддержать их было нечем. Также были и другие причины, отвлекавшие Самару в противоположною сторону - к югу, на Саратовское направление (подробности создавшейся обстановки см. в труде ген.Петрова "От Волги до Тихого океана", стр. 31-37).

Тем не менее, удар по Казани был сделан, красные в панике бежали. "Скоро начались просьбы о подкреплениях"... "Симбирск переживал тревожные дни"... "Полковнику Каппелю было приказано вернуться... в Симбирск и разбить противника, наступающего к Симбирску", (ген. Петров, стр.37). Не приходится теряться в догадках, насколько положение Казани оказалось бы еще более тяжелым, если бы 2-ая красная армия была двинута на Казань.

Восстание заводов отвлекло большие силы красных. Их 2-ая армия была сначала прикована к району Сарапуля, а вскоре разгромлена Ижевцами. Дезорганизованные остатки ее бежали в бассейн р.Вятки. Отсюда некоторая часть этих беглецов была направлена на усиление Kрacных войск, обложивших Казань, и действовала на Арском (восточном) участке.

Восстание оказало также большое влияние на действия 3-й красной армии. Необходимость защищать линию сообщения с центром - жел.дорогу Пермь-Вятка - заставили 3-ью армию выделить из своего состава значительные силы для охраны дороги. Это ослабило армию противника, и наступление на Екатеринбург, согласно плана Вацетиса, не только не могло состояться, но армия едва держалась против Сибиряков. Позднее, в декабре, она была выбита из Перми.

Продержавшись несколько больше месяца, Казань была захвачена красными. Они не предприняли энергичного преследования отступавшего казанского гарнизона, и он довольно спокойно переправился через р.Каму у дер.Епанчино близ Лаишева. Свои освободившиеся у Казани войска красные направляли против Ижевцев и Воткинцев, торопясь покончить с восстанием. В первую очередь перебрасывались: отряд Ази- на, сформировавший 2-ую Сводную дивизию (потом 28-ую), и латышские полки. 4-й латышский полк, как отмечалось раньше, был разбит Воткинцами, а 5-й латышский полк, сильно пострадавший при захвате Казани полк.Каппелем, видимо, действовал со стороны гор.Глазова, и один из эпизодов встречи с ним Ижевцев был описан в "Вестнике".

Таким образом, восстание отвлекло силы и отразилось на действиях трех красных армий Восточного фронта. Значительные подкрепления шли также из внутренних округов и с затихшего Западного фронта, при этом против Ижевцев и Воткинцев посылались особенно преданные и испытанные части, в их числе роты чрезвычаек.

Если план Вацетиса был нарушен захватом Казани отрядом Каппеля и чехов, то его полное крушение было обусловлено восстанием Ижевско-Воткинских рабочих.

После обратного захвата Казани красные войска смогли одержать на линии Волги некоторые успехи и продвинуться вперед. Севернее восставшие еще два месяца приковывали большие силы красных, и на левом участке своего фронта все их усилия перейти в наступление были парализованы на долгое время.

- о -

Большевистская власть с большими жертвами и жестокостью подавила восстание. Если бы надо было пролить крови в десять, в сто раз больше - большевики не задумались бы над этим. Человеческая жизнь в их расчетах стоит на последнем месте.

Более существенной для них была политическая сторона событий. Присвоив себе право исключительного руководства рабочими массами, они не могли допустить, чтобы рабочие могли идти не вместе с ними или, тем более, против них. Они пробуют немедленно подавить восстание Ижевцев, боясь, что их пример может увлечь других. Им это не удалось. Ижевцев поддержали Воткинцы, и поднялись в разное время еще несколько уральских заводов. Замолчать эти выступления было невозможно - они стали достоянием истории гражданской войны. Но с историей большевики не стесняются и дают всему свое собственное объяснение и толкование.

"История Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков)", изд.1938 г., трактует события так: "Мятеж корпуса (чехо-словаков) послужил сигналом к мятежу кулачества на Волге и в Сибири и эс-эровски настроенных рабочих на Воткинском и Ижевском заводах"...

Сходное объяснение дает Какурин ("Как сражалась революция", т.1, стр.96): "Ижевское восстание было организовано союзом фронтовиков, насчитывавшим в себе до 4 тысяч членов, в котором в течение долгого времени велась эсэровская пропаганда".

Большевики имеют все основания высоко расценивать силу пропаганды, которой сами они так умело и нагло всегда пользовались.

Но их обвинения эсэров, что они своей пропагандой вызвали восстание в Ижевске, не имеют никаких оснований. Союз фронтовиков, который поднял восстание, далеко не насчитывал численности в 4000 человек, указанной Какуриным, и не имел никакой политической программы, а был организован исключительно для защиты прав вернувшихся с фронта солдат, бывших рабочих.

После успеха восстания вынырнули из подполья эс-эры, члены Учредительного собрания, воспользовались отсутствием власти после уничтожения большевистского "совета" и, как убежденные "народоправцы", никого не спрашивая, объявили себя высшей гражданской властью под названием "Прикамского Комитета Учредительного Собрания".

Как обычно у них практиковалось, очи поспешили захватить казначейство и стали распоряжаться денежными средствами. Их появление и начавшаяся теперь, после восстания, эсэровская пропаганда были встречены большинством рабочих равнодушно.

Надо было вести упорную борьбу с большевиками, а не заниматься политикой и партийной болтовней. Но эс-эры, по крайней мере более влиятельные из них, на первое место выставляют свои собственные партийные интересы и под маркой "Учредительного Собрания" стараются прежде всего укрепить свою власть. Они начинают формировать свои собственные части - на первых порах роту "имени Учредительного Собрания".

В эту роту не находилось добровольцев, и не было желающих занять должность командира роты, тогда из Самарского "Комуча" были командированы два эсэра, Шмелев и Шеломенцев, привезшие деньги и начавшие агитацию за поступление в эту роту. Рота, наконец, была, организована. Когда пришло время выступать на позицию, Шмелев поспешил в тыл. Шеломенцев, командуя ротой, долг свой выполнил и погиб в бою под Ижевском.

Если рабочие в большинстве относились безразлично к пропаганде Iи затеям эсэров, то и последние не доверяли Ижевцам и, в особенности, их командному составу. Этим объясняется поспешное бегство Евсеева и членов его комитета, удравших от вымышленной ими же самими опасности.

Последующие события, которые отстранили эсэров от всякого участия в налаживании государственного порядка и которые кончились передачей власти в руки адмирала Колчака, еще яснее подчеркивают, что Ижевцы и Воткинцы выбрали дорогу, по которой пошли все честные и действительно любящие свою родину русские люди.

Они, за малым исключением упорных "партийцев", без оговорок признали власть адмирала Колчака. Они не пошли за партией, которая свои партийные интересы ставила всегда выше благополучия России и русского народа.

Бросив большевикам свой вызов на смертный бой, рабочие забыли, к каким партиям они принадлежали, забыли, кто были их политические единомышленники или противники, кто были их друзья или недруги, все они, как один, поднялись против красного гнета. Для них время слов, программных различий и других разногласий прошло, и, крепко спаянные в своем порыве, они упорно, самоотверженно бились с врагом.

Считавшие себя эсэрами не хотели выделяться из рядов других восставших рабочих и не пошли за своими незадачливыми главарями.

Среди восставших против большевистского гнета были также принадлежавшие к партии большевиков. Эти большевики отказались поддерживать зверства и преступления своих однопартийцев.

В отличие от "большевиков", стоявших во главе кровавой власти, они называли себя "большевиками-мстителями", а своих врагов "комиссародержавцами". Все это, конечно, хорошо известно большевикам и их историкам. Также они отлично знают, что их притеснения и кровавые расправы с непокорными рабочими вызывали возмущение и озлобление и были настоящими причинами восстания.

Ижевец Ц.К.Данилов вспоминает, как в Ижевск, недели за три до восстания, прислали "всероссийского старосту" Калинина, который пробовал успокоить и задобрить рабочих, собравшихся в одной из обширных мастерских.

Раздражение пробив него, как представителя ненавистной власти, было таково, что ему не дали говорить. ШУМ И угрозы встречали все его попытки начать свою речь. Он поспешил уехать из Ижевска, ничего не добившись, но самолично познакомившись с настоящим отношением рабочих к советской власти. Заметил, без сомнения, и единодушие, с которым все рабочие, как один, кипели гневом при его выступлении.

Этот гнев через три недели прорвался наружу и дорого обошелся советской власти. Долгий путь гражданской войны с честью и славой был пройден Ижевцами и Воткинцами, дела которых отличались высокой доблестью и самопожертвованием.

Никакая пропаганда никакой партии не могла повести Ижевцев и Воткинцев по пройденному ими пути. Это могла сделать только любовь к страдающей Родине. Это большевики знают, но не смеют об этом говорить.

- о -

Необходимо коснуться еще одного вопроса - почему восставшим заводам не была оказала достаточная помощь со стороны других антибольшевистских сил.

Незначительную помощь боевыми припасами восставшие получили от эскадры капитана 1-го ранга Федосьева. Пробравшийся в Самару шт.кап. Куракин получил 10.000 снарядов и другое подкрепление материальных запасов, но не мог довезти их до Ижевска вследствие начавшихся наших неудач на Волге.

Сибирская армия, захватившая 25 июля Екатеринбург и накапливавшая там свои силы, имела больше возможностей помочь Ижевцам и Воткинцам.

Собственно, это была бы не помощь, а использование сложившейся обстановки в собственных целях Сибирской армии - нанесения своему противнику, 3-ей красной армии, сильного удара, а при удаче - и уничтожения этой армии.

Вместо фронтального наступления на Пермь, Сибирской армии давался шанс захватить этот город скорее и с меньшими усилиями глубоким обходом через район восстания.

Этим путем Сибирская армия не только захватывала Пермь, но решала более важную задачу - нанесения противнику поражения. 3-ья красная армия находилась в очень тяжелом положении, так как восставшие рабочие отрезали ее от соседей и угрожали ее тылу.

К сожалению, во главе Сибирской армии находился неспособный на такие действия генерал Гайда.

Профессор генерал Головин пишет ("Российская контр-революция", часть -4-ая, кн.8, стр.121): "Разбросавши свои силы на столь широком фронте, Гайда, хотя неуклонно и отжимал действовавшую против него 3-ью красную армию, но продвигался медленно. Французский военный представитель подполковник Пишон так отзывается об этом наступлении Гайды: "Мечется во все стороны и дерется растопыренными пальцами, вместо кулака"...

Далее ген.Головин приводит характеристику Гайды полк.Зайцева: "ПУТЬ ИЗ фельдшеров в командующие армией был им пройден всего лишь в три года, и это не могло не отзываться на его оперативной деятельности. Стратегически его успехи были близки к нулю"...

Затем ген.Головин пишет (там же, стр. 121-122): "Даже если рассматривать наступление Гайды в ограниченных рамках операции на Перм ском направлении, нельзя не заметить одной крупнейшей стратегической ошибки: Гайда не учел того громадного политического к стратегического значения, которое имело восстание Ижевских и Воткинских рабочих и соседних с ними Вятских крестьян. В лице этих повстанцев Восточный противобольшевицкий фронт мог бы обрести те народные массы, которые так нерешительно шли на присоединение к находящимся уже в контр-революционном лагере элементам русской интеллигенции. Настоятельно требовалось возможно скорее и сильнее поддержать ижевских и Воткинских рабочих, которые в силу своей большой организованности являлись остовом повстанческого клина в юго-восточной части Вятской губернии. Нужно прибавить еще к только что сказанному, что захват большевиками Ижевска передавал в их руки третий и последний по счету русский оружейный завод."

Таковыми оказались печальные последствия - как для Ижевско-Воткинского восстания, так и для общего хода борьбы на Восточном фронте - назначение на важный пост командующего Сибирской армией совершенно неподготовленного для этого генерала Гайды.

После отступления за р.Каму Воткинцы заняли позиции вдоль левого берега, загибая свой северный фланг фронтом на северо-восток против красных, действовавших со стороны г.Оса.

На левом фланге находился 4-й Воткинский полк, растянувшийся от с.Сайгатка до дер.Ершовка. У дер.Ершовка Воткинцы вошли в связь с отрядом Уфимцев под командой пор.Воробьева, который действовал в районе жел.дороги Сарапуль-Красноуфимск.

Ижевцы сосредоточились в с.Сайгатка и ближайших деревнях, где их части переформировывались в бригаду в составе двух полков, запасного батальона, дивизиона артиллерии, конного дивизиона и инженерной роты.

Через несколько дней один из полков Ижевцев сменил 4-й Воткинский полк, который был отведен в тыл для формирования 2-й бригады Воткинской дивизии.

Потеря родных мест и семейных очагов, боязнь за семьи, часть которых осталась во власти мстительного врага, неизвестность, что предстоит дальше, - все это отражалось на настроении Ижевцев к Воткинцев. Удары судьбы не проходят даром, вызывают падение духа и выливаются наружу в тех или иных формах.

Началось расхождение между Ижевцами и Воткинцами, до сего времени совместно и дружно боровшимися с красным гнетом.

Раскол появился среди старших чинов и потом распространился вниз. Отсутствие начальников, которые обладали бы неоспоримым авторитетом и могли бы сразу остановить зачатки взаимного недоброжелательства, привело к тому, что недовольство друг другом продолжало углубляться. Начались упреки в несправедливом распределении захваченных у противника орудий и другого имущества, в неправильном расходовании денежных средств, в отказе помочь в бою артиллерийским огнем и т.д.

Большое недовольство, главным образом у Ижевцев, вызвал приказ из штаба армии с перечислением целого ряда обязанностей, нарушение которых будет караться расстрелом. Приказ заканчивался указанием, что те, кто не согласен подчиниться дисциплине в указанных рамках, могут уходить обратно домой.

Приказ, имевший целью поднять дисциплину, был явно плохо обдуман и неудачен. По свидетельству одного из старших командиров Ижевцев, этот приказ вызвал негодование среди рабочих-бойцов, добровольно поднявшихся против насилия большевиков, самоотверженно отдавших все силы на борьбу и принесших большие и кровавые жертвы.

Разбираться в правильности, справедливости или необоснованности этих взаимных обвинений теперь не приходится и невозможно. Результет же был тот, что командующий Ижевцами шт.кап.Журавлев увел подчиненную ему бригаду в район Уфимского корпуса.

По мнению Ижевца М.Д., внимательно наблюдавшего за всем происходившим, Журавлев сделал это, чтобы избежать недоразумений и, возможно, столкновений.

По его впечатлению, взаимная неприязнь начала заходить очень далеко, и можно было опасаться, что горячие головы не остановятся перед пролитием братской крови, что был даже заговор убить кап. Юрьева, но это не произошло, потому что Юрьев не появлялся в районе Ижевцев.

С уходом Ижевцев в район Уфимского корпуса их совместный с Воткинцами путь борьбы с красными временно разошелся: первые дрались в рядах Западной (позднее 3-ей) армии, а вторые в Сибирской (потом во 2-й Сибирской) армии.

Только в Забайкалье поредевшие в тяжелых походах ряды Ижевцев и Воткинцев, сведенные в полки, в конце 1920 года вновь встретились и дружно продолжали бороться со своим смертельным врагом.

- о -

Уходя в район Уфимского корпуса и бросив боевой участок, шт.капитан Журавлев не предупредил об этом Воткинцев.

Самовольный уход с позиции не может иметь оправдания, но указанные выше обстоятельства говорят о том, что это было сделано не без причин. Что же касается того, что Журавлев не предупредил об уходе штаб Воткинской дивизии или ближайшую часть, нельзя рассматривать иначе, как предательством.

Это отразилось на устойчивости положения Воткинцев и облегчило красным форсирование р.Камы, к этому времени уже покрывшейся льдом. Воткинцы были вынуждены, под нажимом переправившегося через реку противника и под угрозой удара с севера, начать отход со своего выдвинутого вперед участка на восток.

После переправы через реку крупный красный отряд, проделав в два дня большой переход, занял деревню Зипуново и оказался в тылу Воткинцев за левым флангом их 2-й бригады. Навстречу был брошен 4-й полк под командой шт.кап.Болонкина, который задержал дальнейшее продвижение красного отряда. Это дало возможность Воткинцам и всем беженцам, двигавшимся с ними, благополучно выйти из задуманного красными окружения.

Установив связь с Сибирской армией, Воткинская дивизия заняла участок на ее левом фланге, в 40 верстах к западу от г.Красноуфимск.

- о -

В районе Уфимского корпуса Ижевская бригада была расположена по селам и деревням, примерно, в 170 верстах к северо-востоку от гор.Уфы.

Здесь Ижевцы испытывали большие лишения от наступивших зимних холодов. Их собственное интендантство не могло достать обмундирование. Некоторые покупали теплые вещи сами, некоторым помогали крестьяне, другие мерзли или промышляли тем, что плохо лежало.

Последний способ был исключением, но жалобы пострадавших доходили до высших штабов сильно преувеличенными.

С другой стороны, тяжесть пережитой борьбы и кровавых потерь, неспособность молодого и неопытного командного состава наладить внутренний порядок - толкали на желание забыть тягости жизни с помощью спирта и самогона.

В 1-м Ижевском полку, стоявшем в отдалении от остальных частей бригады, командиру полка удавалось поддерживать дисциплину и порядок на значительной высоте. В остальных частях дело это страдало, в большей или меньшей степени, в зависимости от качества командиров.

Худая слава о бригаде все увеличивалась. На боевые качества и моральную устойчивость Ижевцев, как упорных и непримиримых врагов большевизма, казалось, никто не хотел обратить внимания и использовать для общего дела.

Крепость своей спайки, любовь к Родине и ненависть к ее поработителям Ижевцы вскоре доказали, когда власть от Директории, не сумевшей справиться с вопросами государственного управления, перешла в руки адмирала Колчака.

Командовавший бригадой шт.кап.Журавлев, ставленник эсэров, на собрании офицеров бригады, решавших, что делась дальше и за кем идти, был на стороне устраненной Директории.

За ним никто, кроме двух его сообщников, не пошел. Эс-эровское руководство полностью доказало свою несостоятельность во время защиты заводов, и это все помнили.

Непродолжительнее обсуждение - "за кем идти?" - закончил молодой прапорщик Ермаков, который громким голосом сказал: "Пойдем за Колчаком - больше толку будет!" - Все, кроме Журавлева, согласились. "Устами младенцев глаголет истина", - вспоминал об этом капитан Зуев, вскоре занявший пост командира бригады.

Весь состав Ижевской бригады спокойно принял решение. Ижевцы вступили в ряды Белых армий, где - хорошо или плохо - политические вопросы стояли на заднем плане, а на первое место выдвигалось уничтожение большевистского ярма.

В лице адмирала Колчака все видели честного русского человека, доблестного солдата и патриота России, для которого благо Родины было выше всего.

Через несколько дней шт.кап.Журавлев со своими приверженцами, захватив два миллиона рублей, скрылся из бригады. По сведениям из штаба армии, его последним днем командования бригадой было 13 декабря. Розыски его успехом не увенчались - по некоторым данным, он перешел на сторону большевиков.

- о -

В начале января 1919 года была сформирована Западная армия, в состав которой вошел Уфимский корпус и расположенная в его районе Ижевская бригада.

Жалобы на поведение чинов бригады заставили командующего армией ген.Ханжина назначить инспекцию. Был послан ген.Тиманов.

Плохо питавшиеся, мерзнущие и скучающие от безделья Ижевцы обрадовались: наконец-то кто-то о них вспомнил.

Для встречи инспектора Ижевцы тщательно подготовились. Весь состав бригады выстроился на большой площади села стройными рядами. Раздалась команда для встречи, и винтовки четко звякнули "на караул".

Генерал Тиманов поздоровался и услышал громкий, отчетливый солдатский ответ. Он обошел ряды, осматривал внимательно одежду и обувь, разговаривал.

Странное впечатление производили ряды Ижевцев. Стояли как будто хорошо обученные солдаты, но были пестро одеты в пиджаки, в пальто, некоторые в шинели, в полушубки... На головах картузы, кепки, фетровые шляпы, папахи... На ногах - сапоги, штиблеты, валенки или башмаки с обмотками. Большая часть одежды обтрепана, заштопана, в заплатах, давно отслужила все сроки...

Больше всего внимание генерала Тиманова привлекли глаза Ижевцев. Он проходил по фронту, и тысячи глаз провожали его. Но это не было заученное казенное "ешь начальство глазами". Старого царского служаку нельзя было обмануть. Эти глаза говорили, и генерал понимал, что они говорили: "Мы знаем, кто наш враг! И мы хотим С ним встречи!".

Генерал Тиманов доложил о всем виденном, считая необходимым прежде всего одеть Ижевцев, наладить регулярное питание и дать опытного боевого командира. Он вынес убеждение, что бригада будет отлично драться. Особенно он подчеркивал то впечатление, которое произвели на него глаза Ижевцев - их прямота, смелость и решимость.

Через Уфимский корпус Ижевцы начали получать обмундирование и налаживать правильную доставку продовольствия. Были получены походные кухни.

От Уфимского корпуса Ижевская бригада должна была получить и нового начальника.

- о -

К тому, что было уже оказано, как в Ижевских и Воткинских частях было встречено известие о вступлении адмирала Колчака на пост Верховного Правителя, следует добавить подробности, полученные от одного Воткинского офицера. Он присутствовал на собрании, которое кап.Юрьев созвал после получения известия об изменениях в верховной власти.

На это же собрание были приглашены также Ижевцы. Кап.Журавлев, видимо, через партийные круги получивший сведения раньше и, как уже говорилось, пытавшийся повести Ижевцев против адм.Колчака, на собрание не пошел. Туда отправилось несколько Ижевцев во главе с кап. Зуевым.

Среди Воткинских офицеров находились два моряка (в том числе строитель моста через Каму - капитан 1 ранга Вологдин).

Оба морских офицера рассказывали Воткинцам об адм.Колчаке, о его высоких достоинствах, любви к родной стране и к морской службе. Один из них был вместе с адмиралом в полярной экспедиции, и его интересные рассказы захватывали слушателей, заставляя их с уважением относиться к неизвестному им, но выдающемуся и славному адмиралу.

Когда кап.Юрьев объявил о вступлении адм.Колчака на пост Верховного Правителя, Воткинцы дружно ответили на это громовым "ура". Ижевцы тут же сообщили, что у них уже было собрание и что они постановили идти за адмиралом Колчаком.

Этот рассказ указывает, что сведения об изменениях в организации Верховной власти дошли раньше того времени, когда кап.Журавлев увел Ижевцев в район Уфимского корпуса.