СУДЬБА
/Трагедия на фронте/
Дело было осенью 1916 года. После "Брусиловского" наступления наша дивизия укрепилась на позициях в Ковельском направлении, и только частично полки несли окопную службу по очереди, в то время, как один полк всегда стоял в резерве недалеко от фронта. Потери за период наступлений были большие, особенно пострадал немногочисленный офицерский и унтер-офицерский состав. В нашем полку вышел из строя командир полка, полковник Грживо-Домбровский, раненый в грудь и получивший за эти бои орден Св.Георгия 4-й степени. Выбыл и его помощник подполковник Грамс, тоже раненый; многие командиры батальонов и рот и младшие офицеры вышли из строя по случаю ранения и лишь немногие вернулись обратно в полк по выздоровлении.
Наш полк, частично пополненный новоприбывшими маршевыми ротами новобранцев, все еще имел немного более половины требуемого офицерского состава. Мы все время ожидали пополнения вновь выпущенных офицеров ускоренных выпусков военных училищ и школ прапорщиков. Стоял полк, за исключением одного батальона, находившегося в резерве, на позициях, штаб полка находился в лесу в хорошо укрытом месте и имел огромные блиндажи-землянки, в которых помещалась полковая канцелярия, и даже у адъютанта полка была отдельная комната-"кабинет".
Наш батальон находился в резерве и был расположен в нескольких верстах от штаба полка, тоже в лесу, и имел хорошо оборудованные помещения - землянки с блиндажным накатом - на всякий случай, так как обстрела глубоко в тыл не наблюдалось, а аэропланные налеты в то время были редкостным явлением. Была также выстроена из бревен и теса небольшая походная церковь. Здесь же был размещен обоз и хозяйственная часть полка, кухни и офицерское "собрание". Пользуясь отдыхом в резерве, я любил частые верховые поездки в штаб полка, где посещал своего друга - адъютанта поручика Б.Р.Иванова. бывшего студента Казанского университета, с которым мы вели беседы на всевозможные темы. Иногда он знакомил меня с новостями с фронта, а также снабжал старыми газетами и журналами.
Был теплый и солнечный осенний день. На фронте - сравнительное затишье - изредка неприятельская артиллерия била по нашим окопам, а иногда и по нашим артиллерийским наблюдательным пунктам. Район штаба полка тоже подвергался артиллерийскому обстрелу - некоторое количество больших деревьев были "срезаны" снарядами или повреждены осколками, но пока, слава Богу, прямых попаданий в блиндажи не было.
Около полудня узнаю от денщика, что из штаба дивизии утром прибыла группа молодых офицеров и отправлена в штаб полка для дальнейшего назначения. Быстро собрался и поехал верхом вслед за новоприбывшим. Любопытно было познакомиться с прибывшим пополнением, заодно узнать, нет ли мне писем, и вообще "убить время", которое протекало в резерве довольно монотонно и скучно.
В канцелярии полка, в ожидании записи у адъютанта, приема у командира полка и назначения в роты, сидела довольно большая по тому времени группа молодых офицеров, точнее - всего девять прапорщиков. Узнаю по норме несколько человек выпуска из Московского Александровского Военного Училища: белые канты выпушки у погон и белый училищный знак - крестом, очень похожий издали на Георгиевский крест. Быстро знакомимся. Прапорщики в возбужденном состоянии, уже по дороге в штаб попали немного под артиллерийский обстрел - первое соприкосновение с фронтом, с войной - боевое крещение. Некоторые нервно вздрагивают при звуках разрывающихся на передовой линии снарядов, глухие разрывы которых доносятся в землянку штаба. Засыпают вопросами о положении на нашем участке фронта, о потерях, о численности рот и вообще о нашей полковой жизни. Вскоре все были записаны, представились командиру полка и получили назначение в роты. В наш батальон назначили троих - двух "Александровцев" и одного "Чугуевца" /Чугуевского юнкерского училища/, прапощиков Никольского, Кутейкина и Коршуна-Осмоловского. Я предлагаю проводить их для представления командиру батальона, и мы все быстро едем в резерв. Было уже более 4-х часов дня, и обстрел по фронту усилился, даже по расположению штаба нет, нет, да и прилетит снаряд. Стреляли 6-дюймовыми, тяжелая артиллерия, и от таких снарядов требовалось очень прочное блиндажное перекрытие.
До резерва доехали благополучно и прямо явились к командиру нашего батальона - молодому еще офицеру, в чине штабс-капитана, жизнерадостному и веселому. Встретил он новоприбывших очень радушно, пригласил всех нас на "чем Бог послал" сначала у себя в землянке, а затем все пошли к ужину в офицерское собрание - нашу гордость, очень прочно построенный и оборудованный барак; даже пол был торцовый, под паркет, из деревянных кубов, и имелось - также гордость хозяина собрания - старое пианино.
Не успели мы еще перезнакомить наших прапорщиков с офицерами батальона и сесть за столик, чтобы "перекусить" в ожидании ужина - как приходит батальонный ординарец и докладывает, что "командира батальона просит к телефону их высокоблагородие командир полка". Наш "комбат" пошел к телефону - явление обычное и ни у кого из нас не вызвало беспокойства, но я почему-то подумал: не случилось ли что- либо в штабе полка или в окопах, так как артиллерийский обстрел, хотя и редкий, к вечеру усилился.
Возвратился наш командир мрачный и сильно расстроенный и сообщил нам печальную новость: снарядом, попавшим в ход сообщения, были убиты два из вновь прибывших прапорщиков, назначенные в первый батальон и шедшие с группой из шести офицеров и двух солдат-ординарцев, сопровождавших их в расположение первого батальна, к землянке командира. Легко был ранен осколком один из ординарцев, а все остальные отделались испугом, не поучив даже контузии!
Такова судьба или воля Господня! Погибли двое, не увидев фактически фронта и... даже не дошедших до места своего назначения - в свои роты.
Наши молодые офицеры заметно помрачнели и расстроились - погибшие были их близкие товарищи по училищу. Конечно, ни "закусон", ни ожидаемый ужин не удались. Кушали без аппетита, и тихо велись разговоры: о предчувствиях, о случайности, о "роке" и прочей мистике и превратностях нашей земной жизни.
Разошлись рано, и я еще долго утешал, как мог, моих новых сослуживцев, пока они устраивались на ночлег в отведенной им землянке.
Сибиряк Подполковник Г.Родионов.
