ПЕРВОПОХОДНИЦА ЖУЧКА.

Старый греческий пароход "Константинополь", наконец, доплелся до Нью-Йорка.

Трюмные пассажиры, русские иммигранты из Константинополя, заполнявшие весь пароход, облегченно вздохнули. В пути качало пароход немилосердно, кормили отвратительно, одно утешение был хлеб - прекрасно испеченный свежий хлеб с чаем был для многих единственной пищей.

Хотя пароход выехал на месяц ранее открытия квоты, но опоздал к 1-му августа: десятки кораблей со всех концов света уже прибыли заранее, чтобы их пассажиры попали первыми в квоту. Перспективы были не из веселых - или придется сидеть на пароходе целый месяц, или же, если русская квота будет заполнена, нас отвезут обратно в Турцию. Носились слухи, что когда Президенту Соединенных Штатов Гардингу доложили об этом, он схватился за сердце и умер.

Среди бывших воинов Добровольческой Армии создавались фантастические планы: захватить пароход, уйти в Тихий океан, высадиться на одном из необитаемых островов, носящих русское имя - открытых русскими мореплавателями в 19-м веке - поднять русский флаг и основать русскую колонию. Среди пассажиров были люди всевозможных профессий - были и морские капитаны, и инженер-механики, и доктора и т.д.

Конечно, сейчас же нашлись пессимисты, которые доказывали невозможность подобной авантюры:

Во-первых, уголь на пароходе весь вышел, жадные греки-владельцы нагрузили на пароход угля в обрез; попали мы в бурю, поэтому шли тихим ходом, ибо капитан боялся очутиться в океане без угля.

Во-вторых, мы будем объявлены морскими пиратами и... Никто не хотел слышать дальнейшего...

Но вот среди тысячной мятежной толпы нашлась одна безбилетная, да и беспаспортная пассажирка, которая благополучно съехала на берег. О ней-то я и хочу рассказать.

В верхнем трюме, где были построены нары поперек всего парохода, я изловчился захватить место у иллюминатора - совсем, как в каюте 1-го класса; где-то в самом темном углу устроился какой-то тихий человек, который редко покидал свою нару. Прозвали его корниловцем, ибо он все еще носил корниловскую черную рубашку, на которой выгоревшие очертания погон и нарукавной эмблемы выдавали ее происхождение.

Не все в трюме знали, что везет он с собой контрабанду - маленькую собаченку Жучку, черненькую с белыми пятнами дворняжку. Соседи приносили косточки, кусочки мяса, хлеба после обеда и кормили ее. А Жучка была умненькая, за всю дорогу ни разу не залаяла и вела себя отлично во всех отношениях.

По приезде в Нью-Йорк, когда пароход стоял на якоре на рейде, приехало много лодок и катеров - встречать родных и знакомых, репортеры газет и т.д.

Один из приехавших вызывал нашего корниловца. Кто-то сбегал в трюм и остался там сторожить Жучку. Корниловец поговорил с приехавшим, и можно было только понять, что он приедет к пароходу вечером.

Ввоз собак в Америку был обставлен с невероятными трудностями и расходами: нужно было иметь свидетельство от ветеринара о всех прививках, паспорт собаки, ее родословную, происхождение и т.д. Кроме того, собака должна провести месяц в карантине, за что нужно платить, и т.д. Ну, куда же человеку с одной рубашкой все это оплатить?

Несколько человек предложили свою помощь. Двое дежурили на палубе; как только явился нью-йоркец на лодке, один из них сбегал в трюм. В трюме уже все было готово - мешок и веревка; Жучку посадили в мешок, завязали веревкой, и пока хозяин нес ее подмышкой, его окружали четверо, чтобы никто не заметил, что он несет. Выждав момент, когда никого близко не было, группа сгрудилась у борта, и мешок на веревке начал опускаться вниз. Лодка подлетела, подхватила мешок, веревку перерезали одним ударом, и лодка исчезла в темноте. Вздох облегчения вырвался у всех.

Тут кто-то спросил корниловца - а что это за собаченка?

Наш молчаливый спутник, за всю дорогу не сказавший десятка слов, начал СВОЙ рассказ:

- Пристала Жучка к нашей роте в Первом Кубанском походе, где-то на Кубани. Под Кореновкой я был ранен, залез в какую-то канаву и потерял сознание. Очнулся в хате, в околотке, мне делали перевязку; рана была не тяжелая, но я потерял много крови.

Мои сослуживцы рассказали, что они уже отступили, как вдруг откуда-то появилась Жучка, громко лает и бежит в сторону, словно хочет что-то сказать. Кто-то пошел за нею, а она привела к тебе, в канаву. Вот она - твоя спасительница!

Жучка подошла, повиляла хвостиком, ласково лизнула меня. С тех пор мы с ней и подружились. Ездила она со мною в обозе, пока я не выздоровел. Ходила со мною в бои. Оказалось, что не я один был спасен ею. Покидая поле брани, она деловито обегает все поле, обнюхает всех лежащих и, если заметит признаки жизни, поднимет лай. Сидела она со мной в сторожевом охранении и не раз открывала приближение красных.

Вся рота души не чаяла в Жучке, да и весь полк знал Жучку. Когда она была ранена, вся рота ждала, что скажет доктор; рана оказалась легкая, пуля сорвала только кусок шерсти, но Жучку продержала на привязи всю неделю.

Ах, всего и не расскажешь, какие проделки устраивала Жучка! И в разведки ходила! Захватили мы как-то большое село на Украине, остановились в большом хорошем доме - хозяева, видимо, сбежали. Пошли мы с Жучкой осматривать сеновал, вдруг Жучка сделала стойку, шерсть вздыбилась, и носом водит на сено. Я громко сказал: "Ну, здесь никого нет!" - и вывел ее поскорее. Привел свой взвод, окружил сеновал и кричу: "Выходите, а не то сожгу сеновал!". Вышло человек десять красных, захваченных врасплох, которые решили спрятаться в сене, а ночью уйти.

О, Жучка все видела: Новороссийскую эвакуацию, Рим, Крым, огонь, воду и медные трубы! Голод и холод и смерть на каждом шагу. Когда кого-либо из ее друзей убивали - Жучка грустила, дежала на земле, положив голову на лапы, ничего не ела.

Жучка была верный друг, настоящий корниловец!

Не обошлось и без романов; иногда Жучка исчезала на день, два.

Дело уже было в Таврии. Является однажды Жучка и приводит с собой кавалера - красавца, немецкого полицейского пса.

Пес был настоящий джентельмен - чистый, расчесан, прекрасно воспитан, ласков и ходил по пятам за Жучкой.

Вся рота только ахнула - и как она умудрилась в дикой, пыльной степи найти себе такого кавалера!!!

"Ай да Жучка! Знай наших, недаром мы Корниловцы - все достанем, из-под земли выкопаем!"

- о -

В роте было несколько бывших пленных красноармейцев, которые опознали пса: он принадлежал красному командиру батальона, который сражался против нас.

"Ай-да Жучка! В плен красного взяла!" - Жучке почет и уважение.

Дня через два является в роту старик-крестьянин и говорит, что его послал красный командир, который стоит в их селе. Он знает, что его пес попал в плен, и, по просьбе всего батальона, он предлагает обмен пленных: день тому назад они захватили в плен вашего капитана X., и он предлагает его в обмен за пса.

Ротный долго не думал, только хотел знать, как произойдет обмен. Старик сказал, что он получил указания на этот счет: один корниловец поведет пса на веревке, старик проведет в известное место у леска; подойдя к леску, старик возьмет пса и поведет его в лесок, а оттуда выйдет капитан - хотя он и ранен, но ходить может.

Когда уводили пса, Жучка пыталась бежать за ним, но ей строго сказали: "нельзя!"; для верности привязали и поставили часового: "война, голубушка, война!"

В роте горячо обсуждали этот случай. Кто-то поднял вопрос - а что, если бы Жучка попала в плен? - "Да за Жучку мы бы десяток красных отдали!" - было общее решение.

Обмен произошел гладко. Пришел измученный, раненый, раздетый капитан X. Через день его должны были бы сдать в Чека... конец...

"А где моя спасительница?" - Жучка, увидев капитана, встала на задние лапки и умиленно завиляла хвостиком. Капитан стал во фронт и сквозь слезы сказал:

    - Жучка, спасибо тебе! Никогда тебя не забуду!"

Корниловец замолк, вспоминая прошедшее, а потом добавил:

-    А вот теперь капитан X. спас Жучку! Это он был в лодке!

А.Долгополов.