ДОНСКИЕ КАЗАКИ В БОРЬБЕ О БОЛЬШЕВИКАМИ.
... В томительном ожидании чего-то нового, охваченный чувством страха, смешанного с любопытством, город будто обмер. Улицы опустели. Кое-где на перекрестках группировались подозрительного вида типы, нагло осматривавшие редких одиночных прохожих и пуская во вслед им замечания уличного лексикона.
Наступал момент торжества черни. Временами раздавались редкие одиночные выстрелы, а где-то вдали грохотала пушки. То забытые герои-партизаны, не предупрежденные об оставлении Новочеркасска, боем пробивали себе дорогу на юг. О них не вспомнили. В суматохе забыли снять и большинство городских караулов, каковые, ничего не подозревая, оставались на своих местах вплоть до прихода больиевиков. Такая нераспорядительность Донского командования подорвана к нему доверие, и многие партизанские отряды не пожелали влиться в Донской отряд, предводительствуемый Походным Атаманом ген.Поповым, а присоединились к Добровольческой армии. В числе ушедших с добровольцами находился и сподвижник Чернецова поручик Курочкин, а также Краснянский, Власов, Р.Лазарев; ушел с добровольцами и ген.Богаевский.
В пять часов вечера, пройдя часть города, я свернул с Почтовой на Хомутовскую улицу, намереваясь выйти и кладбищу, откуда взять направление на хутор Мишкин, затем на станицу Аксайскую и далее на Ольгинскую. Не доходя до окраины города, я встретил прохожего, по виду рабочего, который, поравнявшись, бросил мне на ходу фразу: "Не спеши, товарищ, наши идут с этой стороны". Не совсем поняв его, однако, не вступая с ним в разговор, я ускорил шаг, но не прошел и двухсот шагов, как между кладбищем и Ботаническим садом стал ясно различать маячивших отдельных всадников, державших направление на город. Было совершенно невероятно, чтобы здесь оказались наши партизаны, идущие к тому же в город, скорее это могли быть только красные. Итак, следовательно, единственное, бывшее, по-моему, свободным, юго-западное направление было уже отрезано. Со всех остальных сторон, я знал, Новочеркасск был окружен противником....
Не зная, куда приткнуться, где преклонить голову, я, терзаемый мрачными мыслями и томимый чувством жуткого одиночества, повер- нул обратно и машинально побрел в противоположную сторону, где когда-то жил мой дальний родственник...
А в это время город перешел во власть "Северного революционного казачьего отряда" под начальством Голубова. *)
Круг, во главе о Председателем и Атаманом, в 4 часа дня молился в соборе о спасении города и казачества от надвигавшейся опасности, -
а после молитвы вернулся в здание для продолжения своего заседания.
С ватагой казаков Голубов ворвался в помещение, где заседал Круг, приказал всем встать и опросил: "Что за собрание?". Затем, подбежав к Атаману, продолжавшему сидеть, он грубо закричал: "Кто ты такой?" "Я выборный Атаман, - спокойно ответил ген.Назаров, - А вы кто такой, - спросил он у Голубова. "Я революционный Атаман – товарищ Голубов". Затем, сорвав о Атамана погоны, Голубов приказал казакам отвести ген.Назарова и председателя Круга на гауптвахту. Многие представители парламента, пользуясь суматохой, быстро скрылись, переоделись и растворились в толпе. Небывалую силу духа, мужество и красивое благородство проявил в этот момент, рассказывали мне, ген.Назаров, оставшись сидеть один, когда все члены Круга по- слушно встали по команде Голубова *). Испуганно и беспомощно озирались старики. Когда же кто-то из них спросил: "А как же нам быть?" - "Нам не до вас, убирайтесь к чорту", - закричал Голубов.
Так закончил свою жизнь Донской парламент. Какие мотивы побудили донского Атамана остаться в Новочеркасске и обречь себя на гибель, и почему, имея полную возможность покинуть город, он этого не сделал, остается и поныне неразгаданным. Некоторый ответ на это проливает ген.Лукомский, указывая в своих "Воспоминаниях", что в ночь на 12 февраля он последний раз говорил по телефону о геи.Назаровым.
"Он (Назаров) мне сказал, что он решил вместе о Войсковым Кругом не уезжать из Новочеркасска, что, оставаясь, он этим спасет город от разграбления. Я ему советовал ехать в армию ген.Корнилова, сказал, что, оставаясь в Новочеркасске, он обрекает себя на напрасную гибель. Ген.Назаров мне ответил, что большевики не посмеют тронуть выборного Атамана и Войсковой Круг, что, по его сведениям, первыми войдут в Новочеркасск присоединившиеся к большевикам донские казаки под начальством Голубова, что этот Голубов, хотя и мерзавец, убивший Чернецова, но его, Назарова, не тронет, таи как он за него как-то заступился и освободил из тюрьмы... Мои уговоры были напрасны, ген.Назаров еще раз оказал, что он убежден, что его не посмеют тронуть, а затем добавил, что если он ошибается и погибнет, то погибнет он так, как завещал покойный Атаман Каледин, сказавший, что выборный Атаман не смеет покидать своего поста."
Возможно, что было так, как утверждает ген.Лукомский, но поражает уверенность ген.Назарова, что большевики не посмеют его тронуть, и что, оставшись, он этим спасет город от разграбления. Факты и действительность того времени говорили совершенно обратное, и, кроме того, по крайней мере, раньше у ген.Назарова такой уверенности не было. Ведь настаивая на военном совещании в ночь на 12 февраля на необходимости дать большевикам последний решительный бой, Атаман Назаров тем самым показывал, что с большевиками другим языком, кроме языка пушек и пулеметов, говорить нельзя и никакая сентиментальность с ними не допустима.
Правильнее предположить, что на ген.Назарова в последний момент повлияло постановление оставаться в городе Круга, питавшего еще, я думаю, смутную надежду на благоприятный исход своей делегации, посланной К большевикам для переговоров. Но, как и нужно было ожидать, пока делегация вела переговоры, большевики заняли город и начали жестокую расправу с мирным населением. Надо думать, что именно это решение Круга, морально связав Донского Атамана, обрекло его на бесцельную жертву.
В значительной степени повинно и Донское командование, не сумевшее отступление из города провести планомерно и систематически и допустившее беспорядочное бегство. Бежать из столицы Атаману и Кругу - позорно, но во временном отступлении ничего постыдного нет. Произойди отход не так внезапно и сколько-нибудь организованно, а не так, как на самом деле было, и прояви Походный Атаман ген.Попов немного решительности и настойчивости, - нет сомнения, что и Донской Атаман и Круг легко отказались бы от своего необоснованного решения и ушли бы в Задонье.
Еще более туманен вопрос с вывозом из Новочеркасска довольно значительного золотого запаса Государственного Казначейства. В течение утра 12 февраля вопрос этот поднимался несколько раз, происходили длительные пореговоры во телефону штаба с Донским Атаманом, готовились уже подводы для погрузки золота, назначался конвой, затем вдруг все отменялось, чтобы через некоторый срок начаться снова.
В общем - колебались, и в конечном итого часть золота досталась большевикам. В "Донокой Летописи" Ис.Быкадоров старался оправдать такое решение, указывая, что золотой запас был госѵдарственным достоянием, а не донским, что с вывозом его в Донской отряд, отступавший в степи, терялась бы моральная ценность самого похода, а сверх того - наличие в отряде золота составляло бы приманку и вызывало бы у большевиков настойчивость и энергию в преследовании. С этим можно было бы согласиться, если бы, во первых, входившие в Новочеркасск большевики являлись законными представителями Российской общепризнанной власти, а не простой бандой деморализованной черни; | во вторых, моральная ценность похода не только не пострадала бы, но і возросла бы, если бы Государственное достояние было спасено от расхищения его разбойниками и грабителями; наконец, можно было бы по частям передать его на хранение в наиболее стойкие станицы, чем устранялась бы опасность разжигать аппетиты у большевиков в преследовании отряда в расчете на золотую наживу.
Говоря о моральной ценности степного похода, на чем я остановлюсь подробнее в 4-й части моих "Воспоминаний", нельзя упускать из виду, что его возглавители в то время меньше всего об о том думали и ничего не сделали, чтобы придать походу большнй удельный вес. Если бы вопрос стоял иначе, то нет сомнения, что оставление Новочеркасска выполнили бы планомерно и продуманно, предоставив всем желающим возможность участия в походе, а население было бы открыто оповещено, что отряд уходит в стопи, где будет выжидать выздоровления казачества от большевистского угара (существование отряда для красных главарей все равно не было тайной) и будет служить светлым маяком для всех, горячо любящих Дон, и тем ядром, к которому должны примыкать все обиженные и угнетаемые большевистским произволом и насилием. Подобное обращение к населению молниеносно разнеслось бы по Донской земле, поддержало бы дух казачества, а наличие отряда служило бы живым доказательством намеренного непризнания Советской власти верхами казачества.
На самой деле выход из города, превратившийся в бегство, стремились обставить ненужной таинственностью, создав в населении впечатление личного опасения небольшой группы офицеров и учащейся молодежи.
В этом отношении, надо признать, Добровольческая армия высоко держала знамя, определенно говоря, что уходит в неизвестную даль, глубоко веря в близкое оздоровление казачества от большевицкого угара.
Генерал Н.Поляков.
ОТ РЕДАКЦИИ.
Донской Атаман ген. И.Поляков прислал настоящий отрывок из своей книги "Донские казаки в борьбе с большевиками", которая только что вышла из печати. Необходимо отметить, что в своем историческом труде автор касается разнообразных, мало исследованных вопросов, мало известных или совсем неизвестных историкам и участникам Белого Движения. Особенно ярко обрисовывает он взаимоотношения Дона и Добровольческой Армии, отмечает различные "ориентации" и отношение к борьбе с большевиками сначала немцев, а затем союзников.
Необычайно интересен "Протокол" - редкий исторический документ, целиком приводимый автором, об исторической встрече 26 декабря 1918 г. на ст .Торговой ген.Краснова и ген.Деникина, когда произошло объединение и признание Донским Атаманом ген.Деникина Главнокомандующим вооруженными силами Юга России.
Книга ген.Полякова является ценным вкладом в историю Белого Движения на Юге России.
- - оОо - -
