После заключения Брест-Литовского мира Россия вышла из состава воюющих держав и целиком отдалась на волю своих новых властителей, готовясь переустраивать сущность своего бытия.
Однако, происходящие перестроения далеко не удовлетворяли все слои населения. Армия, только что представлявшая собой стройное целое, привыкшая к беспрекословному повиновению своим начальникам, оказалась в особенно тяжелом положении. Кадровое офицерство, сохранившееся в частях в очень малом проценте, не могло легко восприять ту политическую линию, которую с первых же шагов начали проводить большевики. Положение офицеров стало особенно тяжелым. Воспринятое с первых шагов службы сознание чувства долга перед родиной, укорененное в течение долгих лет, обратившееся в привычку точно и беспрекословно исполнять приказы начальников, заставляли офицера задумываться над вопросом неисполнения даже и противозаконного приказа, идущего сверху от новых властителей Родины, хотя бы эти приказы и разрушали впитанное с ранних лет чувство национальной гордости русского офицера. Как ни странно, но эта привычка к беспрекословному повиновению сыграла во многих случаях роковую роль в жизни офицеров. Офицер, как былинный витязь на распутьи, оказался стоящим у камня, от которого уходили здаль три дороги... А на камне было написано: "Направо поедешь - воина сбережешь, гражданина погубишь. Налево поедешь - гражданина сбережешь, воина погубишь. А прямо поедешь - и воина, и гражданина погубишь". Перед каждым из нас встал тяжелый вопрос: повиноваться ли велениям, идущим сверху, и, умыв руки, точно выполнять ьсе приказы, возложив ответственность за судьбы Родины на отдающих эти приказы, - или же, стряхнув с себя навождение, сказать открыто: - "Вы губите Россию!" - а самим уйти... куда? В неизвестное будущее, против многомиллионной России? Да и верен ли тот путь, который, помимо открытого неповиновения, не дает гарантии,что решение, мною принятие, является действительно верным решением? Может быть, для спасения России более правилен путь повиновения большевикам, _ а моё офицерское достоинство и все прошлое - это лишь соринка, которую каждый из нас должен принести в жертву во имя блага России?
Вот почему многие из доблестнейших офицеров, проявившие в боях полное самопожертвование, но не смогшие разобраться в политическом моменте того страшного времени, остались инертны и не восстали против происходившего вокруг предательства.
Временное правительство, не будучи в силах противостоять постепенному развалу армии, преступно позволило с первых же шагов революции надругаться над основой армии - русскими офицерами.
Напрасно ген.Деникин, обращаясь к Временному правительству, говорил на закрытии офицерского съезда в Могилеве 22 мая 1917 г.:
- Пусть же сквозь эти стены услышат мой призыв и строители новой государственной жизни: берегите офицера! Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности. Сменить его может только смерть! Он говорил:
- Они плюнули нам в душу, совершив каиново дело над офицерским корпусом!
Когда в начале Кубанского похода кто-то спросил ген.Маркова, что символизирует собой черно-белая форма офицерского полка, он ответил:
- Траур по русскому офицеру, который искони и до века был и будет часовым Русской земли. Они гибнут и будут гибнуть, пока их не сменит разводящий.
Ставка ясно видела постепенный развал армии, и лица, стоявшие во главе ее, предупреждали правительство о грядущей катастрофе. На совешании главнокомандующих и членов правительства в Ставке ген.Деникин 16-го июня закончил свою речь Словами:
- Но есть Родина! Есть море пролитой крови! Есть слава былых побед! Но вы, вы втоптали наши знамена в грязь! Теперь настало время: поднимите их и преклонитесь перед ними... Если в вас есть совесть!…
То же писал в телеграмме Временному правительству 11 тоня и Верховный Главнокомандующий генерал Корнилов:
- Меры правительственной кротости расшатали дисциплину... Восстание ген.Корнилова 26-28 августа окончилось Быховским заточением. Здесь, ожидая Шемякина суда Временного правительства, быховские узники впервые задумались над тем, чтобы найти кусок Русской земли, откуда можно было бы начать оздоровление русского народа.
Будучи сам казаком, прекрасно зная уклад казачьей жизни, ген. Корнилов естественно обратил свои помыслы на казачьи земли. Путем передачи писем через офицеров-курьеров он списалея с ген.Алексеевым и Калединым. Таким образом было намечено то направление, в котором нужно было посылать всех, кто хотел и мог встать на защиту попранной Родины.
25-го октября совершился большевистский переворот. Я не стану останавливаться на дальнейших событиях. Они известны всем. Смерть Духонина, бегство Корнилов и других быховцев. Началось полное владычество большевиков.
2-го ноября 1917 г. в гор. Новочеркасск на Дону прибыл ген. Алексеев. С первых же дней он начал работать над созданием ячеек для борьбы с надвигающимися с севера большевиками, в виде партизанского отряда есаула Чернецова.
Донское казачество, будучи по своему жизненному укладу мелкими собственниками, легче других слоев населения поняло сразу всю прелесть большевизма. Будучи консервативных взглядов, неся вековую службу по охране Российских границ от нападений внешних врагов, казачество в лице своих стариков сохраняло в станицах патриархальный уклад жизни, основанный на уважении к старшим и на твердых семейных устоях.
Когда в 1917 году с фронта начала прибывать уже развращенная войной и большевизмом молодежь, то с первых же дней ее возвращения началась борьба между отцами и детьми, приводившая нередко к кровавым, тяжелым рассчетам в семьях или к жестокой вражде в вопросах общественной жизни станиц.
Части, прибывавшие с фронта, уставшие и уже зараженные большевизмом, или растекались по станицам, или переходили к большевикам. Появились новые вожди казачества: вахмистр Подтелкин, войсковой старшина Голубов, фельдшер Сорокин и др. Донское же правительство во главе с Атаманом ген.Калединым не могло противостоять развалу.
Когда с фронта прибыл 6-й Донской казачий полк и в полном составе продефилировал по улицам Новочеркасска, то казалось, что, наконец, пришла хоть одна надежная часть. Одетые строго по форме, в прекрасном порядке, проходили сотни с музыкой и песнями. Полк приветствовали речами и отпустили на несколько дней отдохнуть по домам. В два дня полка не стало, и он уже больше не собрался...
Герой минувшей войны ген. А.К.Каледин ясно видел неустойчивость положения. Как тяжелое испытание, нес он бремя своей атаманской власти, будучи бессилен помочь и зарождавшейся на Дону Добровольческой армии. Эта покорность судьбе "тишайшего" Атамана, быть может, и привела к безвременной трагической развязке несколькими месяцами позже.
Старик Алексеев в это время тщетно взывал к общественности, призывая ее к жертвенному подвигу, если не жизнями, то хотя бы деньгами. Я ясно вижу этого мудрого больного старика, привыкшего к масштабу 18-миллионной русской армии, сидящего и вычисляющего грошевые расходы по содержанию группы офицеров, взявшей оружие в руки. На призыв ген.Алексеева общественность, интеллигенция, торговые казаки и промышленники откликнулись пожертвованием 400 рублей... К слову сказать, что когда в феврале в Ростов пришли большевистские банды, то та же общественность и торговые классы поднесли на блюде новым победителям собранные для их умилостивления 18 миллионов рублей.
Когда ген.Алексеев обратился к тем же промышленникам и интеллигенции с просьбой дать ему под вексель для создания армии 350.000 рублей, то кто-то поднял вопрос об "обязательствах и политических гарантиях при расходовании средств". Спокойный ген.Алексеев вышел из себя, стукнул кулаком по столу и крикнул:
- Добровольческую армию купить нельзя!
350.000 были даны под подпись на векселе нескольких частных лиц.
Так начала зарождаться Добровольческая армия. Муки ее рождения протекали в атмосфере индифферентности интеллигенции и враждебности низших классов. Ее подозревали в реставраторских нанесениях, и поэтов ей препятствовали, ее боялись.
В таких тяжелых условиях творил "свое последнее дело на земле" ген.Алексеев. Не кипение крови, не честолюбие руководили йм, а нравственный долг. Он был душою и идеологией будущего Первого похода.
6-го декабря в Новочеркасск прибыл ген-.Корнилов. Приняв, по соглашению с ген.Алексеевым, на себя командование будущей армией, он приступил к организации ее. Всеми мерами вожди созывали на Дон русское офицерство, но оно съезжалось медленно. Причин к этому было много. Прежде всего многие не знали о существовании ячейки Белой борьбы на Дону. Многие не могли, многие не хотели. Из 500-тысячного офицерского корпуса на Дон попали очень немногие. Каждый был окружен влиянием вражеских сил, боялся часто за свою жизнь или находился под влиянием уговоров своих родных, думавших лишь о безопасности своего близкого. Из Москвы на Дон офицеров направлял "Белый Крест", который, будучи в связи с ген.Алексеевым, мог незаметно, как благотворительное учреждение, перебрасывать на Дон маленькие группы офицеров под видом инвалидов или раненых. Приезжали и из других мест, но отряды пополнялись очень медленно, а между тем ген.Корнилов как-то сказал, что если бы в то время он имел 10.000 офицеров - он взял бы Москву...
Города, особенно крупные, были насыщены офицерами! В это время в Москве их было до 50.000, в Киеве 40.000, в Херсоне и Ростове по 15.ООО, в Симферополе, Екатеринодаре, Минске по 10.000 и т.д... В поход же из Ростова и Екатеринодара вышли по 3.000 человек, то есть 0,6% от 500.000 офицеров...
Кто же именно отозвался на зов ген.Алексеева и Корнилова? Небольшая статистика совершивших поход из Ростова отвечает на этот во ПРОС. В походе приняли участие 2.325 офицеров и 1.067 добровольцев, а также 165 женщин и 150 гражданских лиц. По возрасту - старше 40 лет в походе было около 600 человек, и около 3.000 моложе этого возраста. Около 500 человек было юнкеров, кадет, студентов и реалистов. Были части, целиком составленные из офицеров, и были части из молодежи: студенческий батальон, рота Павловского военного училища, рота Екатеринодарских реалистов, и другие. Это участие в походе молодежи, часто даже детей, лишний раз подчеркивает жертвенное горение юности, как протест против зла, бушевавшего кругом.
Когда в Новочеркасске, в дни первых боев, ежедневно в городе звучал похоронный звон, а оркестр музыки сопровождал в безвременные могилы детей-добровольцев, Атаман Каледин и ген.Алексеев часто шли за гробами этих героев, провожая их до последнего порога. И однажды ген.Алексеев, смотря с грустью на свежий могильный холм, заметаемый снегом, сказал:
- Если бы я мог, я поставил бы им памятник, изображающий разрушенное гнездо и погибших вокруг него орлят, - и задумчиво добавил:
- И написал бы на памятнике: "а где же были орлы?"...
К стыду многомиллионной русской армии, солдат среди Добровольцев было мало, если отбросить иностранный чехо-словацкий инженерный батальон, то на долю русских солдат останется скромная цифра в 160 человек...
Видя скрытую боязнь Донского правительства и ту неохоту, с которой оно слабо поддерживало Добровольческую армию, ген.Корнилов вскоре перенес свой штаб в Ростов, разоружив там большевицкие части.
Началась борьба за защиту Дона. У Зверева дрался герой есаул Чернецов со 100 партизанами, полковник Кутепов держал фронт в направлении Матвеева Кургана и Таганрога. Под Батайском бился генерал Марков, Семилетов защищал Сулин. Как черная туча, надвигались большевики с севера. На юге в Тихорецком узле обосновалась 39 дивизия, уже организованная большевицкая часть.
Наши отряды состояли из офицеров, гражданских лиц, детей и стариков. Часто здесь пренебрегался принцип воинского старшинства, но когда дело шло о спасении Родины, каждый забывал о своих правах и заслугах. Рядовым Корниловского полка, с винтовкой в руках, сражался в походе генерал-майор Казанович, бывший начальник дивизии; ротами командовали генералы, отрядами - есаулы. Снабжение армии велось примитивно. Одежду жертвовало население, но ее было мало. Артиллерийское имущество добывалось от врага в бою. Первые пушки добыл полк.Тимановский, купив их у большевиков - артиллеристов 39-й артиллерийской бригады.
Кольцо врагов все сужалось. Ряды таяли. 21-го января пал предательски убитый под с.Глубокой есаул Василий Чернецов. Будучи окружен четырьмя полками большевиков, он, спасая жизнь своих партизан, сдался на честное слово войск.старшины Голубова. Конвоируя ес. Чернецова, вахмистр Подтелков предательским ударом шашки сзади зарубил героя донских партизан. Когда после похода в Новочеркасске торжественно предали земле прах полк.Чернецова, то в этот же день Подтелков был повешен своими же большевиками в одной из донских станиц.
Что же происходило в это время на Кубани? Положение в крае было такое же, как и на Дону. Отношение казаков к большевикам - аналогичное. Фронтовые части, посылаемые с кавказского театра войны командующим фронтом ген.Пржевальским, были распропагандированы. Тихорецкую занимала большевицкая 39-я пехотная дивизия, станицу Гулькевичи - комиссар Никитенко. Из Новороссийска надвигался отряд "военного министра" юнкера Яковлева. Кроме того, на Кубани положение осложнялось еще настроением иногородних, легко принимавших большевизм, который нес им уравнение в правах с коренным населением края - казаками.
25-го октября Войсковым Атаманом был избран полк. А.П.Филимонов. Во главе правительства стоял бывший Бакинский городской голова, соц.-революционер Л.Л.Быч. Краевая Рада возглавлялась Рябоволом.
Дважды приезжал с Дона на Кубань ген.Алексеев, но и в его речах не было бодрости.
Командующим Кубанской армии был назначен ген.Черный. Одновременно полковник Улагай 29 ноября начал формировать первый отряд. 9-го января ген.Черный ушел, его на неделю сменил ген.Букетов, а затем ген.Гулыга. Формирование отряда полк.Улагая не шло. 6-го декабря был сформирован отряд войск. старшины Галаева, а 2-го января
- капитана В.Л.Покровского. Оба отряда имели по 350 человек при 2-х орудиях и 4-х пулеметах. Были разоружены запасные большевизанствовавшие части в Екатеринодаре, а затем Покровский сделал удачный налет на ст.Тимашевскую.
