НИКИТА ЛЬВОВ
В январе 1918 года ротмистр Лебедев и шт.ротмистр Львов приехали в Москву, куда их просили прибыть такие же офицеры, как и они, чтобы вместе ехать туда, "где еще бьются".
Петровская гостиница в Москве была местом сбора двенадцати непокорных советской власти людей. Маршрутов указывалось много, куда можно было ехать, а именно: через Архангельск ехать на службу к англичанам, в Иностранный легион Франции, на Дальний Восток к атаману Семенову, на Дон к ген.Корнилову и даже упоминался адрес Скоропадского - одним словом, куда угодно, хотя бы с чортом, лишь бы драться с предателями и разрушителями Родины - социалистами и коммунистами.
Как и следовало ожидать, общего решения, куда всем ехать, не нашли. Каждый старался выставить свое предложение, свой план и склонить всех его принять. В результате такого разногласия Никита Львов и Степан Лебедев, отойдя в сторону, сговорились и решили вдвоем ехать на Дальний Восток к восставшему против большевиков есаулу Семенову.
В сильный февральский снегопад покидал Москву сибирский поезд, увозя в неизвестность двух русских офицеров.
В набитых солдатами и "мешечниками" вагонах ехали они на Дальний Восток, среди ругани, табачного дыма и давки.
Несмотря на то, что Львов и Лебедев были также в солдатских шинелях без погон, опытному глазу сразу было видно, что это офицеры, тем более, что ротмистр Лебедев носил пенснэ.
Конечным пунктом своего передвижения эти офицеры наметили город Иркутск, совершенно не зная тех препятствий, которые неминуемо начались бы для них значительно раньше, чем они предполагали.
Подъезжая к гор.Омску, на одной из остановок Львов и Лебедев стояли на вагонной площадке, когда к ним подошел с виду солидный господин, железнодорожник, и пригласил их пройти к нему в его служебное купэ попить чайку, на что они и согласились.
Во время беседы железнодорожник, присматриваясь к ним, сказал:
- Господа, я вижу, что вы не солдаты, почему и пригласил вас сюда. Вы офицеры и безусловно едете в отряд есаула Семенова, но имейте в виду, что в Красноярске и Иркутске имеются на станциях особые контрольные большевицкие пункты, где всех подозреваемых в том, что они офицеры, снимают с поездов и отправляют для допроса в город, в Чрезвычайку, и там уже подробно разбираются. Я думаю, что вы знаете, что это за учреждение, и что офицеру выйти оттуда на свободу очень трудно. Мой же совет вам такой: перемените маршрут. Вот, будет следующая остановка - слезайте с этого поезда и пересаживайтесь на поезд, идущий обратно. Доезжайте до станции Курган, которую мы уже проехали, и там оставайтесь до благоприятного, может быть, для нас времени. Город Курган тихий, и там вы спокойно поживете, осмотритесь, а потом видно будет, как обернутся события.
Наши собеседники переглянулись и решили последовать совету доброго человека. Так и сделали. При остановке поезда, поблагодарив за добрый совет своего нового знакомого, они сошли с поезда.
Небольшой, но сравнительно богатый город Курган незаметно принял приехавших. Советская власть себя здесь активно еще не проявляла, и, действительно, пока жилось спокойно, но с каждой неделей становилось заметнее, что в город прибывают небольшие отряды красной вооруженной силы, состоящей, главным образом, из матросов и латышей.
Население Кургана насторожилось и стало проявлять некоторое беспокойство, особенно после того, как Курганский совдеп обложил контрибуцией почти все состоятельное население города и национализировал все частные торговые предприятия, а через некоторое время начались и аресты. Стало неспокойно.
В конце марта 1918 года на ст.Курган прибыл первый эшелон чехов, которые вместе с красными пользовались железнодорожной станцией, телеграфом и подвижным составом. Прибытие чехов в Курган население встретило с тихой радостью. Оно думало, что в случае каких-либо репрессий со стороны красных чехи их защитят.
Офицерская тайная организация, куда с большим трудом удалось попасть Львову и Лебедеву, с появлением в Кургане чехов повела более активную работу по свержению красной власти в городе.
Руководители этой организации вошли в связь с чехами, дабы выяснить, какую позицию займут чехи по отношению к возможному восстанию антикоммунистов (белых) против советской власти и смогут ли они, чехи, чем-либо помочь восставшим.
Ответ белые получили очень для себя рискованный, а именно: чехи категорически отказались от помощи белым живой силой, но согласились дать 50 русских винтовок с 60-ью патронами на каждую, два легких пулемета "Люис" с десятью дисками на каждый (470 патронов) и 50 ручных гранат, но с условием, что если переворот удастся и чехи будут поставлены перед совершившимся фактом свержения советской власти, тогда они признают новую власть в Кургане; но если белые потерпят поражение от красных, тогда чехи совместно с красными приступят к разоружению белых.
Этот ответ чехов породил неуверенность и даже страх в некоторых членах офицерской организации - к счастью, в меньшинстве. Глава офицерской организации подполковник К-ов категорически отказался принять такие условия чехов и открыто выступать против красных, считая такое открытое выступление пока преждевременным и опасным.
Львов и Лебедев и еще несколько офицеров настойчиво требовали принять немедленно условия чехов, напоминая, что "промедление времени - смерти подобно есть".
Большинством членов организации было решено немедленно выступать против советской власти.
Несогласившихся членов организации, в числе девяти человек во главе с полковником К-вым, арестовали домашним арестом до того времени, когда восстание будет совершившимся фактом. После переворота они были выпущены и вступили в ряды вновь сформировавшегося добровольческого отряда в Кургане.
Выступление было намечено на ночь на 1 июня, но ввиду того, что чехи не смогли еще полностью выдать боевое "снабжение", пришлось восстание перенести на ночь на 3 июня.
Раннее утро 3-го июня 1918 года в г.Кургане огласилось ружейной стрельбой и таратореньем пулеметов - это кучка добровольцев, белых повстанцев, в числе 120 человек, бросила вызов красным захватчикам.
Во главе этих храбрых добровольцев были Степан Лебедев и Никита Львов. Курган был взят в течение пяти часов. Пехотная рота в 100 штыков при двух уже тяжелых пулеметах "Максим", отнятых у красных, восьми легких "Люиса" с конным взводом в 30 коней - была вооруженной силой белых повстанцев.
Взяв Курган, через неделю белые повстанцы, организовав охрану города совместно с чехами, двинулись на другой город, Шадринск, что в 80-ти верст от. Кургана и принадлежит уже к Пермской губернии. Город был взят у красных с боем, с захватом большого количества снаряжения и вооружения, а главное было в том, что по взятии Шадринска
местные добровольцы сформировали свой, Шадринский, повстанческий большой отряд силою около 400 штыков под командой энергичного боевого капитана Куренкова.
Курганские добровольцы стали именоваться Курганским добровольческим отрядом, и сила его по взятии Шадринска увеличилась до 200 человек пехоты и 50 конных.
Отдохнув пять дней в Шадринске, Курганцы двинулись на следующий город Долматов, находящийся в 45 верстах от Шадринска.
И этот город был взят Курганцами, но победа досталась дорогой и очень дорогой ценой. Почти половина отряда была выведена из строя убитыми и ранеными, ввиду того, что красные здесь имели артиллерию на двух броневиках, которая почти в упор расстреливала курганцев, наступавших со стороны монастыря и вокзальной площади. В этом бою был убит и начальник отряда ротмистр Лебедев.
Пехоту возглавлял боевой офицер шт.капитан Титов, а конный отряд принял Никита Львов.
Курганцы двигались дальше. Ст.Козел-Паклевская, Каменский завод, дер.Сухой Лог, Синарская, с.Ирбитские Вершины, ст.Кунара, д.Елкина - и уже почти доходили до большого села Егоршино, что на р.Пышме, но благодаря неустойчивости старшего начальника полк.Панкова взятые ранее пункты пришлось снова оставить красным и отступить до ст.Богданович.
К этому времени от Курганского отряда остались жалкие остатки, ибо этот боевой отряд при всех наступлениях всегда был головным. Что касается конного отряда ротмистра Львова, то тот закончил свое существование, как боевая единица, после взятия г.Алапаевска.
С остатками своего отряда ротмистр Никита Львов был переброшен на Южный фронт в период больших успехов Сибирской армии, которая двигалась быстро в центр России. В это время Никита Львов уже командовал кавалерийским дивизионом.
Южная армия белых войск, под командованием доблестного Атамана Дутова, наносила Красной армии удар за ударом, но вскоре была вынуждена прекратить свое продвижение вперед и двинуться назад, ибо обозначился общий отход на восток всей Сибирской армии, а посему был обнажен правый фланг, который и заставил Южную армию тоже отходить.
Красный генеральный штаб сумел разъединить Южную армию с Сибирской, с полным прекращением связи между ними. Южная белая армия, оперировавшая в районах, бедных железнодорожными путями, естественно, не могла согласовать свой отход с Сибирской армией, а потому осталась при отступлении далеко уступом впереди от отступающей на восток Сибирской армии.
Попытки Южной армии соединиться с Сибирской были безуспешны, ибо на главном пути предполагаемого соединения красными были уже заняты города Челябинск, Кустанай и Троицк.
Потеряв всякую надежду на соединение с Сибирской армией, Южная армия повернула свое направление на г.Верный, в надежде соединиться с частями атамана Анненкова, но и здесь потерпела неудачу, проиграв сражение у ст.Челкары, где обнаружилось наступление на белых Туркестанского советского корпуса.
Южная армия, опять переменив направление, двинулась к Аральскому морю в надежде соединиться с частями ген.Акулина у г.Гурьева, но время было упущено и оттуда двигались большие силы красных. Путей отступления не осталось. Видя такое безвыходное положение, при наличии большой усталости, в армии начался развал. Появились какие-то юркие, горластые люди, уговаривавшие солдат и казаков никуда не двигаться, а ожидать прихода красных, которым и сдаться, а чтобы красные не были так суровы к казакам и солдатам, агитаторы предлагали, даже требовали арестовать всех офицеров, как виновников всего происшедшего. В это время Южная армия состояла из 8-ми казачьих полков Оренбургского войска и не казачьей 21-й пехотной Яицкой дивизии с малочисленными полками по 200-300 человек в полку (полки 81, 82, 83 и 84), плюс гусарский дивизион ротмистра Барсова, конный дивизион ротмистра Львова, каждый примерно по 100 сабель, и артиллерийский дивизион подполковника Гринева (4 легких трехдюймовых пушки). Вот такая воинская группа фактически была окружена красными с трех сторон, и лишь с восточной стороны никто не наступал и не угрожал, ибо с этой стороны зияла желтая "пасть" русской Сахары - голодной, безлюдной Тургайской степи, и вот сюда-то и были прижаты остатки Южной армии.
Оренбургские казаки, составлявшие три четверти этой армии, как аборигены этого края, прекрасно знали эту страшную площадь горячих песков и, конечно, не думали туда уходить. Но не казачьи части упомянутой выше 21-й дивизии предпочли лучше погибнуть в горячих песках, чем сдаться красным.
Стоял жаркий август 1919 года. 21-ая дивизия, перейдя границу сыпучих песков у последнего населенного пункта, маленького поселка "Казачий", была поглощена "русской Сахарой".
Через четыре дня путешествия по пескам, раскаляемым жарким августовским солнцем, пали все до одной лошади, не имея воды и корма, и, конечно, была брошена и артиллерия (взорвана).
Томимые голодом и жаждой люди брели, как тени, имея для еды примерно фунт муки и самое ограниченное количество воды.
На пятый день добрели до маленького киргизского поселка - городка Иргиз, где стоял охранный отряд Олашь-Орды, примерно 100 человек.
Усталые, голодные люди сделали здесь двухдневный привал. Запаслись водою, кто как и сколько мог ее набрать, а главное то, что начальник этой группы ген.Галкин (начальник дивизии ген.Гоппер был болен) распорядился закупить у киргизов 300 верблюдов, которые и были доставлены через два дня.
Не буду здесь описывать этот ужасный поход остатков Южной армии (примерно 1500 чел.) по горячим пескам бесплодной пустыни, продолжавшийся более двух месяцев. Этот поход мною уже давно был описан в газете "Наше Время" 26 марта 1960 г. с Сан-Франциско. Здесь буду краток. Из степи отряд вышел в Акмолинскую область, на г.Кокчетав, в числе 1200 человек. Здесь предполагалось начать переформирование, но этого сделать не удалось. Артиллерийская канонада на курганском направлении становилась все слышнее и слышнее - это отступающая Сибирская армия вела сильные арьергардные бои на реке Тоболе.
Вышедшие из степи остатки Южной армии были влиты в Сибирскую, как пополнение, и начали, не отдыхая, другой боевой поход, Ледяной, где горячие пески пустыни сменились трескучими сибирскими морозами.
В Сибирский поход ротмистр Львов выступил уже в должности командира кавалерийского полка, имея 400 всадников.
Омск, Алтай, Красноярск, Щеглов, Сибирская тайга, Нижне-Удинск, ст.Зима, Черемховские копи, "священный" Байкал, Верхне-Удинск (где ротмистр Львов был произведен в полковники), Чита, ст.Оловянная, Даурия и Борзя - были безмолвными свидетелями физических страданий и больших потерь живой силы Белой армии в кровопролитных боях с красными.
Эти колоссальные потери живой силы давали себя знать. Полки уставших былых бойцов доходили до 300 штыков, не имея возможности хотя бы частично пополнить эти ужасные потери.
Эта героическая белая армия, защищавшая родную землю от захвата коммунистами и прошедшая боевой путь от Волги до Манджурии, не отдала красному дьяволу свое знамя чести и веру в правоту своей с ним борьбы.
Прижатая к границе Китая, Белая армия, долго не размышляя, прошла через Китай в русское Приморье - последний кусочек земли когда-то великой России, сдав Китаю свое оружие.
Наличие в Приморье японских войск дало возможность пришедшей Белой армии отдохнуть более полугода. Утвердившаяся в Приморье "розовая" власть "товарища" Тобельсон-Краснощекова (Дальневосточная республика) быстро была ликвидирована безоружной Белой армией и перешла в руки Временного Национального правительства, которому снова удалось, хотя и частично, вооружить малым количеством винтовок безоружные части белых, пришедших в Приморье.
Снова заиграли трубы на учебных плацах: армия готовилась к расширению занятой территории, без оккупационных японских войск. Заманчивой целью был город Хабаровск.
Зимою 1921 года Белая армия повела общее наступление на север, на гор.Хабаровск, который и был взят белыми. Победа эта дала белым полное вооружение вплоть до артиллерии и бронепоездов, но и стоила опять больших жертв. В жесточайшие морозы под 50 градусов ниже нуля белые воины в резиновых галошах, рваных шинелях и полушубках, с недостаточным питанием, почти без медикаментов, с малочисленным составом в строевых частях, а главное - среди враждебно настроенного к белым местного населения - вели неравную борьбу с противником, имеющим неисчерпаемые запасы во всем.
Большая убыль в частях ранеными, убитыми, обмороженными и больными сделали боевые части настолько малочисленными, что пришлось отказаться от дальнейшей борьбы, покинув завоеванную территорию, и вернуться в исходное положение: в районы приморских городов - Спасска, Никольск-Уссурийского, Раздольного и Владивостока.
Белые воины, отдав Родине все, что могли, усталые, больные, обмороженные, израненые - покинули родную землю в конце октября 1922 года и опять безоружно ушли в Китай.
И так закончилась героическая борьба истинных сынов Национальной России, белых борцов, с интернациональными красными полчищами, захватившими всю Россию и поработившими русский народ, при полном попустительстве и даже помощи красным европейских союзников, которое не хотели понять, что Белые армии проливали реки своей крови не только за Россию, но и за союзников, даже за весь свободный мир.
И вот только теперь они, вероятно, поняли свои ошибки, которые они совершили, поддерживая коммунистов, и узнали цену русской крови в написанных и предъявленных им счетах.
Никите Львову было 25 лет, когда он с армией покинул родную землю и оказался в Харбине без всяких средств к существованию. Поиски какой-либо работы не увенчались успехом, уж слишком много в Харбин понаехало людей из России. Никита Львов, как человек большой физической силы, бывший спортсмен, молодой, здоровый, потеряв надежду на скорое получение какой-либо службы или работы, поступил в работавший в то время в Харбине цирк в качестве борца, что дало ему возможность безбедно прожить два месяца. Потом был грузчиком на лесопильном заводе Китайской Восточной железной дороги, а позднее полтора года работал кочегаром у одного местного коммерсанта.
Но все эти профессии были не по душе Никите Львову.
В конце 1924 года вспыхнула война в Китае. Воевал антикоммунистический Север против коммунистического Юга.
Правитель Северного Китая, маршал Чжан-Зо-Лин, решил сформировать у себя большой русский отряд всех родов войск: пехоту, артиллерию, кавалерию, инженерные части, бронепоезда и авиацию с русскими начальниками. Русский отряд возглавил доблестный русский генерал Нечаев К.П., лихой кавалерист Императорской армии.
Бросил свою работу Никита Львов. Собрал из бывших своих соратников 90 человек, которым он верил и которые ему верили, и с ними поехал в Китайскую армию к ген.Нечаеву.
Генерал, зная Никиту Львова по русской армии, охотно его принял с отрядом и назначил командиром дивизиона в формируемом конном полку в чине капитана китайской армии.
Начались строевые занятия русских солдат на китайской земле. Опять, как в России, красивые кавалерийские сигналы запели на учебных плацах, и звуки их таяли где-то далеко в горах этой "китайской Швейцарии".
Снова боевые походы, снова бои, снова победы и поражения - побед больше - и снова клинки русских кавалеристов окрасились вражеской кровью. В 1928 году кончилась и эта эпопея. Юг Китая, при явной поддержке некоторых европейских стран, из этой борьбы вышел победителем над Севером.
В результате такого положения, ненужными оказались в китайской армии русские штыки, сабли, пушки и т.п. Русский отряд, прошедший Китай от Мукдена до Шанхая, от Циндао до Калгана, был расформирован, и что же после него осталось там? 2000 могил русских офицеров и солдат, разбросанных по разным городам, деревням, горам и рисовым полям.
Никита Львов оказался в г.Тяньдзине, где находилась сравнительно большая русская колония. Здесь Львов устроился сравнительно хорошо - писал плакаты для одного кино-театра. Казалось, можно было как-то существовать. Но вдруг по городу поползли какие-то зловещие слухи о том, что всех бывших участников Русского отряда, воевавших на стороне убитого маршала Чжан-Зо-Лина, будут арестовывать и сажать в тюрьму.
Никита Львов, не долго думая, решил покинуть Тяньдзин и уехал в Шанхай.
Шанхай принял Никиту Львова неприветливо, сурово. Трудность найти срасу работу или службу, не зная английского языка, пугала Львова, и он стал посматривать в сторону наименьшего сопротивления, чтобы найти работу, и решил поступить в Русский охранный отряд (потом переименованный в русский полк) Шанхайского Международного Волонтерского Корпуса.
... Опять военная служба. Караулы, патрули, винтовки, пулеметы и участие в японо-китайском конфликте, войне в 1932 году, где Никита Львов был, как и некоторые другие, ранен ружейной пулей в плечо.
Никита Львов был сержантом.
Прослужил Львов в этой полу-русской, полу—английской (по организации) воинской части 8 лет и, наконец, сказал себе:
- Довольно, надо демобилизоваться!
Календарь показывал 1936 год.
И поступил Никита Львов на частную службу в международное Сберегательное Общество в Шанхае.
Ал.Ленков
