(Начало этой части статьи)

Орлов освободил всех арестованных, но, не исполняя приказания ген.Слащева явиться в Джанкой, решил с отрядом покинуть Симферополь. "Было темно, - рассказывает кап.И., - когда приехал губернатор и сообщил, что Орлов уходит из Симферополя и просит ему не мешать. Вскоре прибежал мой младший брат (ему было лет 16), который был у Орлова, и сказал, что Орлов с батальоном уходит по направлению на Алушту и что люди постепенно уходят из строя."

Офицер-телеграфист продолжает свое сообщение:

"Около 10 часов я пошел посмотреть, что делается в Европейской гостинице. Подъезд был освещен, а кругом темнота. Подходя к зданию, я видел нескольких человек выходящих из дверей и быстро скрывшихся в темноте. Один из них, мой знакомый, на мой вопрос: что нового? - ответил, что они сами ничего не знают, командный состав растерянно ходит из комнаты в комнату, на наши вопросы не отвечают; единственно - некоторые сказали, что скоро мы выступим, куда - неизвестно. Начали мы колебаться, когда увидели, что караула у входа больше нет - видите, что происходит. В городе было совершенно тихо, ни одного выстрела".

Молодой доброволец, бывший в отряде, ночевал в эту ночь дома, и когда на другой день утром явился со своим приятелем в Европейскую гостиницу, все там было пусто, внутри никого, разбросаны вещи, бутылки и прочее.

Ночью, как говорилось раньше, князь Романовский возвратился в Симферополь из Джанкоя, и князь так сообщает о своем приезде и дальнейших шагах:

"На вокзале встречает меня Дубинин... Он старается "любезничать". Его присутствие, конечно, показалось мне подозрительным. Никаких приветствий; выйдя на площадку, устроенную перед вокзалом, - никого, ни извозчика, ни автомашины... Дубинин: "Разрешите доложить"... Я: "Ступайте впереди меня". Для большего "удобства" я поудобнее сжал в правой руке мой верный Кольт, не вынимая его из кармана...

Кругом - холодно и много снега, и никого, ни одной живой души!.. Думаю: "не зевай - все может случиться... справа и слева деревья и кусты... не зевай".

Протопав довольно долго, мы, наконец, все в том же "строю" подошли к Европейской гостинице... Вошел... Страшная винная (и иная) вонь. Дежурный офицер, шатаясь, протягивает мне руку, не рапортует... "Орлов, - говорит он, - в своем кабинете". Я: "Немедленно приведите помещение в порядок... и подтянитесь"... Иду наверх, в первый этаж, к Орлову...

Вхожу... У письменного стола сидит Коля Орлов. Сидит с опущенной головой и, увидев меня, вскакивает... Я: "Что вы наделали?" Орлов: "Да, я только теперь понял"... Я: "Нечего понимать. Вы хотите погубить наше дело. Не удастся!.. Сидите здесь и ждите моих приказаний - не смейте уходить". Выхожу... Внизу и подъезда шум и гам... На дворе - вижу собраны роты... Увидев меня, командуют "смирно"... Я: "Господа офицеры ко мне"... Меня окружают... И вот что я им говорю (помню почти дословно): "Г.г.офицеры! Вы знаете, что произошло и что происходит... Наша армия отступает... Единственное убежище ее - Крым. Происшедшее же здесь разрушает наше дело; Армия и Россия в опасности. Держитесь крепко на своем посту, соблюдая дисциплину и порядок, в каждом вашем деле... Установите непосредственную связь со мной... Старшему из вас вступить в командование!"...

В этот момент подбегает "некто в сером" и сообщает, что у прямого провода из Бахчисарая ген.Май-Маевский просит к аппарату. Я отправился на телеграф. "У аппарата ген.Май-Маевский"... Я назвал себя и добавил: "В городе все спокойно, жду распоряжений из Джанкоя"... Ген.Май-Маевский: "Рассчитывайте на меня, я в двухчасовой дальности от вас". Распрощались. - Почти бегом возвращаюсь к группе офицеров, с которыми прервал разговор... Кто-то из них бежит мне навстречу и сообщает, что Орлов, Дубинин и несколько других его друзей... удрали, вероятно, на Алушту... Картина менялась...

Утром ко мне приехал полк.Городыский, судебного ведомства. На мой вопрос: "Дознание?" - он поспешил ответить, что ему необходимо знать, как и в какой последовательности прошли события этой ночью. Я рассказал все подробно, полковник поздравил меня, сказав, что все могло бы кончиться много хуже - и для меня лично, и для всего гарнизона Симферополя. Конечно, мне не трудно было согласиться..."

На вопрос князя: "Что вы наделали?" - Орлов ответил: "Да, я только теперь понял". Дальнейших объяснений не последовало - что он понял. Понял ли он безрассудность его выступления в тот момент или, вообще, безрассудность всего затеянного им бунта? Однако, ему грозило неминуемое столкновение с войсками ген.Слащева, и Орлов отступил. Он понял, очевидно, что вооруженное столкновение в этот момент спасти его не сможет. Орлов с незначительной частью отряда покинул Симферополь и по Алуштинскому шоссе ушел в направлении на Алушту, захвативши с собой 10 милпионов рублей, предварительно изъятых из Симферопольского казначейства. Из отряда в несколько сот человек ушло с ним, как передают, около 80-90 человек. Часть отряда, повидимому, осталась, не желая следовать за Орловым, и осталась верной комаилованию; некоторая часть распылилась заблаговременно, как было указано раньше, видя неопределенность всего происходившего; наконец, часть, как говорят они сами, просто проспали - спали дома в эту ночь. Обстоятельство, что Орлов шел только с сравнительно небольшой группой, еще раз показывает разношерстность отряда в смысле верности Орлову и его мыслям; показывает отсутствие дисциплины в отряде и растерянность, овладевшую командным составом, не смогшим удержать людей в своих руках *).

Орлов с остатками своего Отряда ушел в дер.Мамут-Султан, а оттуда в дер.Саблы, славившуюся уже и до революции неблагонадежностью населения.

24-го января утром в Симферополь прибыл ген.Слащев со своим конвоем и произвел смотр войскам гарнизона. Чины отряда кап.Орлова, оставшиеся в Симферополе, в этом параде не участвовали, как сообщает П. Многие из оставшихся рядовых членов Отряда были, однако, арестованы, но были быстро отпущены и направлены в другие части.

Генерал Слащев в тот же день издал приказ о поимке Орлова и приказ-обращение. Приказы эти, написанные в духе, характерном для ген. Слащева, приводим ниже:

1) "Приказывало всем должностным лицам и прочим гражданам России, в случае обнаружения в их районе предателя Орлова или его присных, доставить их ко мне живыми или мертвыми. Заранее объявляю, что расстреляю всех действующих с Орловым. 24 января, №144".

2) "Отряду, забывшему совесть и долг службы, - людям, ушедшим под командой Орлова, на все предложения могу ответить только:

1)Орлов изменник долга. 2) по телеграфу Орлов меня нагло обманывал, 3) Орлову я предложил приехать ко мне, тогда гарантировал ему жизнь, 4) это не было исполнено, 5) обманутые ко мне, 6) Орлову не верю и повешу."

В догонку за Орловым были посланы карательные отряды Шнейдера, Табенского и полк.Кугельгейма. Серьезных столкновений, однако, не было; повидимому, обе стороны воздерживались от этого. Вскоре Орлов оставил д.Саблы и отправился на Алушту. Гарнизон Алушты не оказал сопротивления, и Орлов, захвативши в банке небольшую сумму денег и оставивши том небольшую часть своего отряда, отправился на Ялту. Это происходило уже в начале февраля.

Орловское выступление взбудоражило Крым. Газеты, где происходила оживленная полемика между ген.Слащевым г Орловым, читались на расхват. Это выступление, как передают, было встречено общественными и политическими кругами Крыма с большим сочувствием, и они возлагали большие надежды на Орлова. Молодое офицерство во многих случаях сочувствовало. В Севастополе, как пишет ген.Деникин (на основании донесения ген.Лукомского от 4 февраля 1920 г.) "назревал арест морскими офицерами Ненюкова и Бубнова, против которых создалось большое возбуждение на почве безвластия и отсутствия должного управления".

Выступление Орлова, совпавшее случайно или специально приуроченное к событиям на фронтах и в тылу (падение Одессы, события на Кубани и т.п.) вызвало ряд осложнений и инцидентов, которые могли неблагоприятно отозваться на общем положении.

25-го января 1920 г. гор.Одесса была занята красными войсками, и ген.Шиллинг, главноначальствующий Новороссийской области, прибыл в Севастополь 31-го января на пароходе "Анатолий Молчанов". На другой день, 1-го февраля, из Новороссийска на пароходе "Александр Михайлович" прибыл в Севастополь ген.Врангель, подавший в отставку и выехавший в Крым "на покой" (Врангель). С этого момента, как пишет ген.Деникин, "начинается борьба за возглавление военной и гражданской власти в Крыму". Возможно, что эта "борьба" (если таковая была) проходила бы нормально без особых осложнений, если бы незадолго перед тем не произошло выступление Орлова. Последнее обстоятельство изменило весь ход событий. Поэтому считаем необходимым несколько подробнее остановиться на этой "борьбе".

Ген.Шиллинг появился в Крыму после сдачи Одессы, которая была отдана красным при ужасных условиях. Адмиралы Ненюков и Бубнов сразу же по приезде его в Севастополь заявили ему, что он "дискредитирован одесской эвакуацией, что в тылу развал и единственное спасение Крыма в немедленной передаче Шиллингом всей власти барону Врангелю" (Деникин). На другой день явилась к ген.Шиллингу группа из 6 офицеров, сделавших ему то же предложение. Ген.Шиллинг, подавленный после оставления Одессы в тяжелых условиях, заявил, что за власть не держится, охотно ее передаст и предоставляет этот вопрос на усмотрение главнокомандующего, которому обо всем донес.

Между 1-м и 5-м февраля происходит новая беседа ген.Шиллинга с адмиралами, встреча с ген.Лукомским и двукратное свидание с ген.Врангелем. Ген.Врангель соглашался принять от ген.Шиллинга должность, но по приказу Главнокомандующего. Ген.Слащев заявил ген.Шиллингу, что будет выполнять приказания только Главнокомандующего и Шиллинга. Ген.Лукомский настоятельно советовал Шиллингу передать власть ген.Врангелю, но с согласия Главнокомандующего. Генерал Деникин категорически отказывается заменить Шиллинга ген.Врангелем.

При таком положении ген.Шиллинг 6-го февраля выехал в Джанкой.

В указанный выше период Орлов с отрядом, спустившись с гор и пользуясь отсутствием в этом районе войск, занял Алушту (как было сказано выше) и приближался к Ялте. По мере приближения Орлова к Ялте тревога и растерянность в городе росла. Начальник гарнизона гор. Ялты ген.Зыков и уездный начальник граф Голенищев-Кутузов посылали одну за другой телеграммы, взывая о помощи. Ряд общественных деятелей (Совещание Общественных деятелей Ялты), находившихся в Ялте, обратилось к ген.Деникину с просьбой назначить "во главе власти в Крыму... лицо, заслужившее личными качествами своими и боевыми заслугами доверие как армии, так и населения... Таковым лицом по единодушному убеждению крымских гражданских и военных кругов является генерал Врангель..." Под телеграммой 14 подписей.

"Оказавшийся в Ялте ген.Покровский, - пишет ген.Деникин, - мобилизовав и вооружив жителей Ялты, пытался защищать город..." Почему ген.Покровский в этот момент и по чьему распоряжению "оказался" в Ялте - не совсем ясно. Ген.Деникин пишет только "оказавшийся в Ялте". Генерал Врангель же в своих мемуарах пишет: "накануне подхода Орлова к Ялте туда прибыл ген.Покровский. Последний... остался не у дел. Не чувствуя над собой сдерживающего начала, в сознании полной безнаказанности, генерал Покровский, находивший в себе достаточную силу воли сдерживаться, когда это было необходимо, ныне, как говорится, "соскочил с нареза", пил и самодурствовал". Ген.Деникин коротко описывает эту операцию, более подробно сообщает об этом один из участников сотник Мяч В.П.

Воспоминание сотн.Мяча очень интересно и, в известном смысле, характерно для того времени и как бы подтверждает слова ген.Врангеля поэтому приводим его полностью.

"Для переезда из Новороссийска в Ялту в рапоряжении ген.Покровского был английский миноносец, на борту которого находился английский майор, офицер для связи, фамилию за давностью лет не помню. Этот майор владел немного русским языком и в бытность генерала Покровского Командующим Кавказской Армией находился при штабе.

"С ген.Покровским выехали ген.Боровский, ген.шт.ген.Ребдьев, ген шт.полк. Ю.В.Сербин, есаул И.Раздеришин, подъесаул Чепелев, я, два юнкера - В.Ф. к М.В. и два казака вестовых.

Ранним морозным утром миноносец пришвартовался к пристани в Ялте. Полк.Сербин был послан ген.Покровским к начальнику гарнизона г.Ялты ген.Зыкову с объяснением цели приезда ген.Покровского и с просьбой о предоставлении квартиры ему и его свите.

В распоряжение ген.Покровского была предоставлена дача Эмира Бухарского, и в присланных экипажах отправились к месту расквартирования.

В тот же день вечером на квартире ген.Зыкова состоялось совещание, на котором, кроме ген.Покровского, присутствовали: ген.Боровский, ген.Ребдьев и полк.Сербин. На этом собрании был выработан план действий по ликвидации отряда кап.Орлова. Все было в строжайшем секрете.

В самой Ялте все было спокойно и мирно. Ген.Покровский с присущей ему энергией начал действовать.

Вечером, приблизительно около 10 часов, когда движения на улицах почти не было, ген.Покровский с чинами свиты и несколькими чинами гарнизона произвели "мобилизацию" обитателей гостиницы "Россия" и нескольких других гостиниц. Годные к военной службе были переписаны и под конвоем отправлены в Ореанду, где были размещены в заранее приготовленных квартирах. Под страхом наказания всем было приказано никуда не отлучаться. Дома были заперты и к каждому дому приставлены часовые.

На следующий день утром, после чая из полевой кухни, всем были розданы берданки с патронами, и "мобилизованные", которых было около 150 человек, были разбиты на две роты. Все это были люди зажиточные и сугубо штатские.

Командирами рот были назначены есаул Раздеришин и я, а командиром всего отряда полк.Сербин. При ген.Зыкове находился ген.Ребдьев с подъесаулом Чепелевым. Юнкера остались в распоряжении ген.Покровского, как ординарцы.

Каждой роте полк.Сербин указал участки, и "стрелки" рассыпались в цепь. Перед наступлением на деревню, занятую орловцами, ген. Покровский и ген.Боровский, в сопровождении юнкеров, решили проехать в стан кап.Орлова с целью воздействовать на кап.Орлова и убедить его сдаться на милость Главнокомандующего. Ротам было приказано оставаться на местах и огня не открывать.

Прошло около трех часов, и генералы не возвращались. Полк.Сербин начал беспокоиться о их судьбе и решил это выяснить, приказав мне и Раздеришину отправиться на разведку в стан кал.Орлова.

Пройдя, приблизительно, две версты, мы наткнулись на сторожевые посты орловцев, были ими задержаны и обезоружены (впоследствии оружие было возвращено).

В штабе Орлова, куда, нас препроводили, мы увидели ген.Покровского и Боровского сидящими в большой комнате вокруг стола с кап. Орловым и Дубининым. О чем велась беседа, нам неизвестно, но, судя по разгоряченным лицом, в особенности ген.Покровского, можно было думать, что беседа шумной, так как входя в комнату мы слышали громкий голос ген.Покровского.

Ген.Покровский, подойдя к нам, приказал отправиться к ген.Зыкову и доложить, что все обстоит благополучно, мобилизованных обитателей гостиниц распустить по домам.

К вечеру генералы возвратились, а через 2-3 часа отряд кап.Орлова занял Ялту.

В спешном порядке около 12 час.ночи ген.Покровский приказал нам всем отправиться на миноносец, а сам с ген.Боровским и Ребдьевым отправился к ген.Зыкову с прощальным визитом.

Как мы узнали позже, кап.Орлов не согласился распустить отряд и рекомендовал ген.Покровскому, во избежание неприятностей, покинуть Ялту."

Так бесславно закончилась фантастически организованная "операция" ген.Покровского. Имея связи с англичанами и учитывая его характер (ген.Врангель - "соскочил с нареза"), нужно предполагать, что ген.Покровский предпринял эту "операцию" совершенно самостоятельно, по собственной инициативе. Это тем более справедливо, что, по словам ген.Врангеля, Покровский метил себя в заместители ген.Шиллинга. Все это происходило в момент "борьбы за власть" в Крыму.

Итак, Ялта была занята отрядом кап.Орлова без единого выстрела, и комендантом города был назначен кап.Дубинин. Орлов выпустил воззвание следующего содержания:

"Г.г. офицеры, казаки, солдаты и матросы.

Весь многочисленный гарнизон гор.Ялты и ее окрестностей и подошедший десант из Севастополя с русскими судами, вместе с артиллерией и пулеметами, сознавая правоту нашего общего Святого Дела, перешли к нам по первому нашему зову со своими офицерами. Генерал Шиллинг просит меня к прямому проводу, но я с ним буду говорить только тогда, когда, он возвратит нам тысячи жизней, безвозвратно погибших в Одессе. По дошедшим до меня сведениям, наш молодой вождь генерал Врангель прибыл в Крым. Это тот, с кем мы будем и должны говорить. Это тот, кому мы верим все, все, это тот, кто все отдаст на борьбу с большевиками и преступным тылом.

Да здравствует генерал Врангель, наш могучий и сильный духом молодой офицер.

Капитан Орлов".