ВЕСТНИК ПЕРВОПОХОДНИКА
История 1-го Кубанского похода и Белых Армий

Деревня Зеледеево была вечером 5 января занята регулярными красными войсками, наступавшими по тракту. Противник грозил сжать Вторую армию с двух сторон.

При таких условиях, предполагаемая повторная атака на Красноярск, с несомненным ударом красных с запада в тыл атакующим, могла закончиться новой неудачей или тяжелым поражением и большими потерями.

Неуверенность в успехе побудила старших начальников - Главнокомандующего генерала Каппеля и Командующего Второй армии генерала Войцеховского отказаться от захвата Красноярска и обойти город с севера.

Был намечен путь прорыва из района Минино - Зимино, через деревню Дрокино, на деревню Темерино (на старых картах - Темирино) и далее, в обход города севернее. Для движения в Темерино из Дрокино, которое расположено на большом тракте, необходимо было пройти по тракту две версты в сторону Зеледеево, находившегося в руках красных, и повернуть к северо-востоку, по дороге на Темерино. Для обеспечения этого перекрестка была назначена Камская дивизия генерала Пучкова, которая до рассвета 6 января выступила на Дрокино.

Прорваться благополучно намеченным путем удалось только посланным вперед обозам Камской дивизии, под прикрытием 29-го Бирского полка. Навстречу остальным полкам Камской дивизии, развертывавшимся для обеспечения перекрестка, уже подходили цепи противника из Зеледеево.

Произошел упорный бой. Полки камцев понесли тяжелые потери. Испытывая недостаток патронов, Камцы должны были отойти от перекрестка к деревне.

Поворот с тракта на дорогу в Темерино удержать не удалось.

Подходившие к району Дрокино отряды искали возможности прорваться к северу без дорог. Так, одной из первых прошла вторая Уфимская кавалерийская дивизия, начальник которой ген.Кантакузен сообщил генералу Пучкову, что он имеет хорошего проводника, и прошел мимо, не оказав помощи.

Подошедшие вслед четвертая Уфимская дивизия и некоторые другие части подкрепили Камцев и приняли участие в отражении красных при их попытках захватить Дрокино.

Прибывший к полю боя Главнокомандующий генерал Каппель, со своим конвоем выдвинулся для угрозы правого фланга противника, но красные успели предупредить этот маневр своими резервами.

Генерал Войцеховский посылал на помощь все, что еще не потеряло боеспособность, в том числе третий Барнаульский полк, в большом порядке подошедший из Минино.

Бой затянулся на несколько часов и дал возможность многим частям проскочить на север. Камская дивизия, выйдя из боя с большими потерями, собралась в Темерино к пятнадцати часам дня. Уфимская подошла туда же к вечеру (подробности боя читатели найдут в очерке ген.Пучкова в "Вестнике" и в книге ген. П.П.Петрова "От Волги до Тихого океана").

Генерал Войцеховский, распоряжавшийся в районе Янино, не успел, повидимому, пройти со своим штабом и штабом Уфимской группы генерала Бангерского через Дрокино и, к ночи на 7 января, достиг села Есаулово, пробившись туда под прикрытием 3-го Барнаульского и 11-го Оренбургского казачьих полков.

Левая колонна Второй армии - группа генерала Вержбицкого, вечером 5 января, под давлением красных, оставила Зеледеево и обошла Красноярск с севера, пробившись через красные заслоны. В этой группе находилась Воткинская дивизия, которая сохранила все свои пушки. Воткинцы, при подходе к Красноярску, выслали разведку в самый город. Отправился для выяснения обстановки начальник конной разведки 57-го Воткинского полка, поручик Орел, который и побывал в разных местах города и в штабе красных. Его разведка помогла выбрать правильную дорогу мимо Красноярска. Сам он, послав донесение с переодетым всадником, присоединился к полку после прохода Воткинцев за Красноярск.

Так же небольшая группа генерала Сахарова, бывшего Главнокомандующего, прошла севернее Красноярска в село Есаулово, выступив утром 7 января дальше по реке Есауловка и достигла большого Сибирского тракта. В отряде генерала Сахарова насчитывалось немногим более тысячи людей.

Ко всем крупным отрядам, указанным выше, присоединилось много более мелких частей - осколков полков, батарей и отдельных людей, не желавших попадать в руки красных и находивших в себе силы идти дальше на новые опасности и невзгоды. Но было не меньше, а скорее больше отказавшихся от дальнейшего движения, уходивших в Красноярск сдаваться или ждавших на месте своей участи. Чрезмерная усталость, отсутствие средств передвижения, потеря веры в возможность успеха в борьбе с красными и другие подобные причины заставляли павших духом людей сдавать свое оружие и оставаться на милость мстительного победителя.

36. Прорыв у Красноярска остатков Третьей армии

На квартиру начальника станции Минино, где генерал Молчанов собирал сведения о происходивших за день событиях и о путях возможного выхода из окружения, приехал генерал Круглевский. Было около двадцати двух - двадцати трех часов в ночь с 6-го на 7-ое января.

Генерал Круглевкий подтвердил сведения, что Вторая армия прорвалась днем на север, сообщил, что красные обезоруживают отставших и добровольно оставшихся и что в деревне Минино Командующий Третьей армией генерал Барышников, собрал старших начальников на совещание.

Генералы Молчанов и Круглевский отправились на совещание. Там очень обрадовались прибытию начальника Ижевской дивизии. Оказалось, что от Третьей армии вышло не много частей, но и среди пришедших идут колебания: идти ли дальше или сдаваться.

Агенты большевиков ведут усиленную агитацию среди измученных людей и уговаривают идти в Красноярск, где им будто бы ничто не угрожает. Сильное впечатление произвел чей-то доклад о том, что некоторая часть состава Волжской кавалерийской бригады отказывается идти дальше. Бригада пользовалась заслуженной боевой славсй и ее полки считались среди лучших и стойких в армии. Доклад этот, как потом оказалось не вполне отвечал действительности. Выяснилось также, что, кроме поредевших частей Волжского корпуса, налицо есть только группа Уральцев, собравшихся около генерала Круглевского в числе четырехсот человек, и Ижевцы.

Ижевцы составляли наиболее сильную и крепкую часть армии. Их осталось тоже не много - около семисот человек, половина - кон ный полк.

На совещании было решено пробиваться, притом не теряя времени, как только к деревне чинино подтянутся Ижевцы.

Генерал Молчанов вернулся на станцию и отдал приказ немедленно собираться. С собой не брали ни одной повозки, - все должны были быть верхом или пешими. Путь был без дорог, между деревнями, которые заняты противником, окружившим нас со всех сторон. Предстояло пересекать овраги и прокладывать дорогу по сильно пересеченной местности.

В большой комнате квартиры начальника станции разыгрывалась тяжелая драма: жена ад'ютанта, штабс-капитана Виктора К., лишь минувшим летом вышедшая замуж, полная, болезненная и в положении, не могла ехать верхом. Также и еще две женщины не согласились на этот способ передвижения. Их оставляли на попечение жены начальника станции, которая обещала им помочь при первой возможности выехать домой в Ижевск.

Многие стали писать письма своим близким. У всех на душе было тяжело, некоторые плакали. И трудно было сказать, кто кого оплакивает - остающиеся уходящих в неизвестность, или уходящие остающихся во враждебном окружении?

Были срочно стянуты эскадроны, бывшие в охранении. Двинулись на север и вошли в деревню Минино. Светлая ночь. На улицах и площадях толпы солдат. Масса саней, костры. Ярмарка, а не войсковой бивак, многие уже решили дальше не идти. Идет агитация за сдачу. Появился корнет Хорошунов, уже без погон и без оружия. Прибыл он в полк во время его формирования, а с началом боевых действий исчез в тыл. Подошел к строю, когда прошла голова колонны, и агитировал за сдачу. Доложили командиру полка и тот приказал его привести, Хорошунов немедленно скрылся.

Командир первого эскадрона, корнет Лумпов, с несколькими всадниками отправились разыскивать свои семьи. Может быть, Хорошунов толкнул их на это - почти наверняка! - ложными сведениями. Лумпов - хороший офицер и храбрый, исполнительный командир эскадрона, но он отправился на розыски, не спросив разрешения командира полка. Наверное боялся, что этого разрешения не получит. Что с ним и со всадниками, уехавшими с ним, случилось - осталось неизвестным. Агитация на Ижевцев не действовала, встретиться с семьей - другое дело.

На улице были сложены несколько больших куч винтовок, шашек, подсумков для патронов и тому подобное. Часовые, если и были, - удрали при приближении полка. Всадники, не имевшие шашек, подобрали их из кучи и пополнили немного запас патронов. Патронов было мало - не во всех брошенных подсумках. Вожно было найти пачку или одну-две обоймы. Патронный голод давно давал себя чувствовать.

Необычно было это прохождение через селение, наполненное

толпами людей, большинство которых было еще вчера солдатами, а теперь стало инертной и безличной массой,безучастно относившейся и к себе, и к другим. Не будь сложившиеся обстоятельства так беспросветны, эти толпы можно было бы об’единить, организовать и восстановить из них хорошие боевые части.

Генерал Молчанов поехал доложить генералу Барышникову, что Ижевцы собраны. В штабе у генерала Барышникова все еще продолжали обсуждать, что делать. Один из присутствующих успел с'ездить на разведку в деревню, которая считалась в руках противника. Там его не было. "Возвратившись с разведки, - пишет "Волжанин" в своих воспоминаниях (журнал "Крестный Путь" № 4), - я застал собрание в полном разгаре. Докладываю и настаиваю на немедленном движении. Опять разговоры... Наконец, слава Богу, все решено, собираемся выходить из хаты... резкий стук в окошко и голос генерала Молчанова: "Ижевцы подошли, айда, поехали".

Не ожидая распоряжений и избегая разговоров, генерал Молчанов повел остатки дивизии на север. У него надежный проводник из местных крестьян.

Впереди идет первый Ижевский полк, за ним - конный полк. Ночь светлая, местность видна на две - три версты.Пошли без дорог, взяв направление, по совету проводника, западнее Дрокино. Первый полк высылает свою конную разведку, она была обстреляна, - противник нас обнаружил. Первый полк развернулся и продвинулся в направлении выстрелов. Деревни не видно, а с ближайших голых сопок по цепям Ижевцев открыт пулеметный и ружейный огонь. Дистанция предельная, и огонь не действителен. Наши цепи ответили редкими выстрелами и скоро замолчали, сберегая патроны. Командир полка получил задачу сдерживать противника, пока не подойдут все части Третьей армии, и затем следовать в арьергарде.

Конный полк двинулся дальше на север. Возвышенное плато было занесено снегом, но кони шли без особого труда. Следовавшая за полком остальная колонна Третьей армии взяла влево, чтобы избежать потерь.

Когда красные заметили большую колонну, они, видимо, посчитали, что их окружают и начали разбегаться из Дрокино. Двигались по разным направлениям, больше в сторону Красноярска.

Дозоры конного полка донесли, что впереди наблюдается что то странное: по снежному полю от Дрокино в сторону Зеледеево быстро катятся какие-то черные шары. Передовой эскадрон полетел навстречу, развернувшись на ходу в лаву.

Черными шарами оказались головы подводчиков и красноармейцев, которые что-то гнали по большому тракту. Перегиб местности скрывал лошадей, сани и туловища людей, видны были только головы .

Заметив опасность, сани помчались быстрее, а находившиеся сзади повернули обратно. Успели захватить только двое саней (некоторые говорят, что только одни).

-    Давай деньги! - закричал один всадник конвоиру.

-    Вот тут много денег, - ответил красноармеец, показывая на мешки.

Ближайшие конники спешились и проверили. Действительно, там было мелкое разменное серебро.

-    На передних санях есть золото, - сказал красный.

Поручик Багиянц и несколько всадников помчались догнать сани с золотом, меньше чем через десять минут вернулись. Их измотанные кони не могли, конечно, состязаться со свежими лошадками крестьян, и драгоценный груз умчался в Зеледеево,

Всадники Конного полка разбогатели. На одном из следующих ночлегов у одного из них были срезаны переметные сумы с серебром, и столь нужный ночной отдых превратился в неприятную сторожевку своего богатства.

Кроме серебра, с санями были захвачены два или три наших солдата, попавших в плен. Конвойный был 269-го полка, Тридцатой красной дивизии.

К северу от большого тракта местность была более пересеченной. Приходилось перебираться через овраги, заполненные снегом. Движение было медленным и утомительным, пока не вышли на дорогу к деревне Темерино.

К этой деревне, расположенной на идущем далеко на север Енисейском тракте, подошли глубокой ночью. Здесь сторожить нас был поставлен отряд красных. Ночь была морозная, и красноармейцы забрались в избы, не выставив даже часовых. Около первой избы захватили два пулемета Максима, находившихся на санях. И пулеметы, и сани с лошадьми были для нас приятным подарком.

В избе встретились с проспавшими нас пулеметчиками, с удивлением оглядывавшимися кругом, когда мы их обезоруживали - они готовились к таким же действиям в отношении нас. С печи слезло несколько человек наших, попавших в красный плен, и попросили принять их в наш отряд. Генерал Молчанов отнесся к ним очень сурово. "Если вы уже сдались красным, то нам вас не надо".

Головная застава, проехавшая вперед по улице, донесла, что конные и пешие красноармейцы через огороды удирают в поле. Из-за чрезвычайной усталости, преследовать их не стали.

Первый полк полтора часа оставался против Дрокино, пока не прошли мимо все части Третьей армии и присоединившиеся к колонне группы отставших от частей, прошедших здесь днем.

После короткого отдыха, отогревшись в избах, Конный полк двинулся на село Чистоостройское. Забрезжил рассвету наступил день 7 января, по старому стилю 25 декабря - праздник Рождества Христова.

Вечером разместились на ночлег в богатом селе. Жители праздновали Великий Праздник и радушно приняли нас. Накормили сытно и вкусно. Давно мы не видели отличного белого хлеба и сладких булок, жареных поросят, гусей, уток и прочего. Наши верные, выносливые друзья-кони получили вдоволь сена и овса. К сожалению, отдых продолжался только четыре часа, но это был первый определенный отдых с 3 января. Подходили другие части и надо было очистить им место.

Выступив в полночь, догнали арьергард Второй армии - вторую Уфимскую кавалер. дивизию. Никакого противника с направления от Красноярска не появлялось. Пошли по пути Второй армии, к устью реки Кан.

* * *

Третья армия, или то, что от нее осталось, благополучно проскочила у Красноярска мимо заслонов, расставленных красными. Место прорыва было выбрано удачно. Поздний час ночи - около четырех часов - и мороз также содействовали успеху.

Главная часть регулярной Красном армии прошла в Красноярск. В Дрокино, повидимому, был поставлен заслон из состава перешедшего к красным гарнизона или из партизан, стойкостью не отличавшихся. Обнаружив прорыв нашей армии, этот отрад открыл стрельбу издалека, а потом разбежался. Следующий эшелон Красной армии, который мог подойти и заночевать в большом селе Зеледеево, в десяти-двенадцати верстах от Дрокино, или не слыхал стрельбы, или не поспел на помощь.

Но больше всего успеху прорыта содействовали точность и быстрота энергичных распоряжений. Это следует отметить, так как началось далеко не гладко. Обстановка же требовала смелых действий.

Командующий армией генерал Барышников и другие, собравшиеся к нему, старшие начальники много времени теряли на совещания, которых было несколько, на разведку, на ненужные разговоры, даже на посылку агентов в Красноярск. Об этом довольно подробно говорят воспоминания одного, уже упомянутого, участника этих совЕещаний. Большинство стояло за прорыв, но все топтались на месте. Самый прорыв они представляли себе не как боевую операцию, вообще сложную и трудную, а как нечто вроде пробега через прорыв в расположении противника раз’езда конницы.

С армией (хотя бы силою не больше полка), даже не обремененной артиллерией и обозом, но уже сильно деморализованной походом, так просто прорваться не удалось бы.Еще не прошло суток, как на станции Кача часть этой армии в несколько сот бойцов, а, может быть, и более тысячи, в панике бежала от выстрелов двадцати большевиков. Спас там положение генерал Молчанов, он же решительно взял на себя руководство прорывом.

Командуя дивизией Ижевцев, он не собирался только с ними уйти из окружения, как это сделал со своей дивизиеи ген. Кантакаузен и другие, а благополучно вывел из него всю армию. Бесполезное совещание он прерывает коротко: "Айда, поехали!". Помощи никакой не просит. Только что прибывшие из арьергарда Ижевцы - идут вперед. У Дрокино попадают под обстрел. Что бы получилось с измученными, подавленными духом бойцами и с такими же измученными и не могущими решить, что делать, начальниками - доказывает вышеприведенный пример того, что случилось у станции Кача.

Генерал Молчанов разворачивает против Дрокино первый Ижевский полк и приказывает командиру полка оставаться на месте, затем - следовать в арьергарде.

Обеспечив проход армии мимо деревни Дрокино боковым отрядом из первого Ижевского полка, генерал Молчанов на него же возложил обязанности арьергарда для прикрытия дальнеишего движения с тыла. Сам же генерал Молчанов догоняет Конный полк и идет с ним на следующую встречу с врагом у деревни Темерино. Не возьми генерал Молчанов инициативу в свои руки, навряд ли Третья армия

вышла бы из окружения.

В описании этих действий можно прочитать упрек командующему армией, генералу Барышникову, за его неспособность справиться с управлением армией в исключительно тяжелых условиях и его стремление собирать ненужные подробности обстановки, теряя на это много времени и давая врагу время на разложение и уничтожение наших колеблющихся частей. 

Генерал Барышников не пользовался авторитетом опытного во- еначальника и только временно командовал армией. Это не лишает признания за ним того, что он, как умел, готов был исполнить свой долг и был способен идти на самопожертвование. Когда Третья армия была отрезана южнее станции Кремчуг от выхода к железной дороге, генерал Барышников прибыл на эту станцию перед самым захватом ее противником. Не получив помощи от частей Второй армии, уже находившихся в движении на Красноярск, генерал Барышников не пошел вместе с ними для своего спасения, а вернулся к порученной ему армии, отлично зная, что она почти обречена на гибель. Забегая вперед, надо отметить, что через три месяца, при переформировании пришедших в Забайкалье армий и корпуса, генерал Барышников выдвигал на пост командира Третьего корпуса, составленного из частей Третьей и половины Второй армий, генерала Молчанова, а сам после принял у него должность начальника штаба.

Действия красных под Красноярском вызывают некоторые недоумения.

После боя у Дрокино, когда части Второй армии прорвались на Темерино или Есаулово, авангард красных прошел в Красноярск. Здесь пришельцы почувствовали себя очень неуверенно. Только этим можно об'яснить отправку ценностей казначейства города в свой тыл, на Зеледеево. Боялись ли они повторной атаки на Красноярск, или на денежные суммы пред'являли свои требования местные большевики и партизаны - осталось неизвестным.

Так же трудно сказать, какие причины заставили красных отказаться от преследования наших войск в первые дни после прорыва. Если их авангардные части были переутомлены, то за ними шли другие крупные силы. От Омска до Красноярска они располагали пятью дивизиями.

Для полной оценки положения, в котором находилась Третья армия после прохода Щегловской тайги, интересно отметить, как красные представляли сложившуюся обстановку.

1 января они подходили к Ачинску. К югу, на уровне с Ачинском, к этому же времени подошли передовые части Третьей армии. Продвигаясь удобными путями, враги четыре дня опережали наши части, двигавшиеся труднопроходимыми проселочными дорогами.

Все эти дороги упирались в бездорожную тайгу, и красные имели полное основание считать, что Третья армия не успеет выиграть потерянное пространство и ее гибель неизбежна. В час ночи на 2 января комиссар авангардной красной бригады говорил по аппарату с Красноярском. Его собеседником был с.-р. Колосов, который пробовал выговорить какие-то милости от победителей за предательскую работу своей партии в тылу противобольшевистского фронта. Для комиссара с.-р, Колосов был только "прихвостнем буржуазии" и он заявил ему; "Завтра мы займем Красноярск... Третья армия нами отрезана. Ни на какие соглашения не пойдем" ("Последние дни Колчаковщины", стр.130). Заключительная фраза относилась к представителю с.-р.партии - "Мавр сделал свое дело"...

Рассчеты красных полностью не оправдались. Им не удалось, как предполагал комиссар, захватить Красноярск "завтра", то-есть 3 января. Да это и не имело большого значения. Город уже несколько дней находился в руках большевиков и их сообщников, преграждая белым армиям дорогу на восток.

Не удалось им также уничтожить полностью Третью армию. Понеся большой урон, потеряв еще сохранившиеся остатки артиллерии

и обозы, строевые части армии пробились на запад, достигли района Красноярска к отсюда вторично проложили дорогу через заслоны красных.