Минут через 10 был наряжен конвойный, вывели арестованных, вышел к нам войсковой старшина и отдал распоряжение не считать нас за арестованных, объяснив, что мы добровольцы и что нас нужно только препроводить к войсковому старшине Макарову. Он коротко простился, пожелал всем нам всего лучшего и ушел, и мы сразу выступили в путь, с трудом передвигая усталые ноги по песчаному грунту, так как за этот день мы прошли около 40 верст. Шли мы минут сорок и часам к 7-ми подошли к дому, который занимал войсковой старшина Макаров, начальник всего отряда, действовавшего против большевиков.

Солнце уже спряталось за гору, наступали сумерки. Мы присели на окраине дороги в ожидании выхода войскового старшины Макарова. Все время издалека доносился гул орудийных выстрелов; часто к дому подлетали ординарцы с донесениями; выходили офицеры и отдавали распоряжения и посылали дежурных штабных ординарцев к действующим сотням и отрядам. Наконец к нам вышел войсковой старшина Макаров. Он только утром был ранен в ногу в конной атаке, и его ранение отражалось на бледном и изможденном лице. Подойдя ближе, он ласково обратился к нам?

- Чем могу служить?

- Мы присланы в ваше распоряжение, господин войсковой старшина, - ответил Потемкин.

- Ах, да, вы те, про которых мне пишет комендант хутора Калач? Так что же вы хотите?

- Просить у вас бумагу об отправке нас в тыл к генералу Мамонтову, - сказал Потемкин.

- Как ваша фамилия? - спросил Макаров, обращаясь к Потемкину.

- Капитан 2-го ранга Потемкин.

- А это ваши спутники?

- Так точно, они следуют со мной.

И каждого из нас он попросил назвать свою фамилию.

- Хорошо, я распоряжусь. Запишите фамилии, - обратился он к адъютанту, стоявшему позади него, - прикажите написать удостоверение, чтобы этих офицеров не задерживали и оказывали содействие при их следовании в распоряжение генерала Мамонтова. Я сейчас подпишу.

- Слушаю! - ответил адъютант и попросил Потемкина пройти с ним в канцелярию штаба отряда.

Ждать пришлось около получаса. Получивши необходимые бумаги, мы собрались выходить из ворот. Но в это время вынесли уже на руках раненого Макарова и стали укладывать его на ожидавшую подводу.

- Станичники! - обратился он к стоявшим у ворот и подводы казакам. - Не падайте духом, а главное - будьте спокойнее, и тогда мы разобьем влага с Божьей помощью. Я уезжаю на ночь на перевязочный пункт, так как нога моя ранена, но с того берега буду следить за вашими действиями. С Богом, станичники, и не волнуйтесь! - закончил он, и подвода медленно покатила к парому через Дон.

Вслед за подводой двинулись и мы. До парома нужно было пройти около двух верст, но уже по более мягкому земляному грунту, так что этот маленький переход не показался нам трудным, несмотря на 43-ью версту. У парома уже поджидало много народу; стояли повозки, выстроившись в очередь для погрузки, толпились люди и спокойно ожидали офицеры и вооруженные казаки. Подводы медленно вкатывались на паром и становились на указанные заранее места, а люди переходили по мостику поодиночке и устраивались в одном из еще свободных уголков.

Когда погрузка закончилась и паром был готов к отплытию, то для того, чтобы привести его в движение, приглашались мужчины из публики к двум большим колесам, которые вращались при помощи специально пристроенных ручек. Так как из присутствующих никто не выражал желания крутить колеса, то были привлечены мы.

- Пулей на колеса! - приказал нам Потемкин, и мы, втихомолку ругая всех казаков, приступили к работе.

Переплыли Дон. Сойдя с парома, мы отправились прямо к атаману хутора, который находился на самом берегу Дона. Атаман сейчас же отвел нам комнату в одной из хат и обещал к утру предоставить нам подводу для дальнейшего следования в штаб генерала Мамонтова.

Хозяйка дома оказалась приветливой, предложила нам умыться и вычиститься, а потом начала вытаскивать из печи всякую вкусную снедь. Все это нам показалось особенно приятным, так как мы в первый раз после долгих мытарств и лишений имели возможность спокойно без всяких предосторожностей, в полной безопасности всем вместе сесть за обильный стол.

На следующий день, 11-го мая, в холодную, сырую и дождливую погоду мы выехали в станицу Нижнечирскую, до которой от хутора было расстояние свыше 60-ти верст. Это путешествие пришлось совершить в два приема, переночевавши в одном из многочисленных казачьих хуторов. Благодаря письменному пропуску, полученному от войскового старшины Макарова, в котором было сказано: "оказывать содействие при продвижении в штаб генерала Мамонтова", нам, действительно, удавалось без замедления добывать подводы и также пользоваться некотовыми льготными условиями для скорейшего продвижения. Но наше "пролетарское" одеяние и здесь сильно мешало. Казаки в большинстве случаев косились на нас и относились даже с некоторой подозрительностью.

На одном из хуторов произошел маленький инцидент с атаманом, который, взяв нашу бумагу, в повышенном тоне заявил:

- Почему вы без провожатого? Кто вас знает? Кто вы? Недавно таких поймали, которые выдавали себя за офицеоов, но оказалось, что они настоящие большевики.

Но Потемкин не выдержал этого намека и, возмутившись, вскочил со стула и громко ответил:

- Я просил бы вас таких заявлений не делать. Если вам приказано верить и оказывать нам содействие, то вы обязаны исполнить это приказание в точности, чорт вас возьми! В то время, когда, вы еще сомневались и митинговали, идти ли вам за атаманом Калединым или нет, то я уже был ранен в голову и потерял свой глаз навсегда. Из-за своего ранения я не мог продолжать воевать в рядах Добровольческой Армии и должен был остаться в плену у большевиков. А теперь вместо того, чтобы нам помочь добраться в станицу Чирскую, вы еще имеете наглость сомневаться, офицер я или нет. Я приказываю прекратить такие речи!

Казаки сперва даже смутились после таких слов, и только атаман нерешительно и как бы прося прощения возразил:

- Да я вообще так говорил. Мы знаем, что вы офицеры, да оно и так видать, что вы не простые люди, а офицеры. Я хотел сказать, что бывают такие, мы же не знаем, серые мы, и вы не обижайтесь.

И сейчас же после этого он обратился к молодому казаку, стоявшему в это время в избе:

- Поди скажи, чтобы сейчас же запрягали, чья очередь, и без всяких разговоров.

Молодой казак быстро выскочил за дверь, и весь этот инцидент благополучно закончился. Больше подобных случаев до самой станицы Чирской не повторялось.

13-го мая часов около 11-ти дня мы подъехали к зданию штаба ген.Мамонтова. Потемкин немедленно заявил дежурному офицеру о своем желании поговорить с начальником штаба и был в скором времени принят последним. Разговор его продолжался около получаса, а мы в это время ожидали его в приемной, разговаривая с офицерами штаба. Среди присутствовавших офицеров нашлось несколько кавалеристов, окончивших Николаевское и Тверское училища. После нашего рассказа о том, как нам не хотел поверить комендант хутора Калач, они немедленно сами приступили к расспросам, даже с некоторым оттенком подцукивания. Они обратили, главным образом, внимание на лошадей училищ, их названия и масти, вскользь экзаменовали по дислокации и мельком останавливались на командном составе. Когда мы почти точно называли клички коней, то один из офицеров заявил:

- Ну, теперь я головой и положа руку на сердце ручаюсь, что вы действительно были в Николаевском и Тверском училищах. Чтобы так знать, как вы знаете, формы полков и клички лошадей, нужно было на самом деле быть в училище, а кроме того - у вас типичные ответы юнкеров. Так что будьте спокойны, защитники у вас теперь есть!

Вскоре вышел Потемкин.

- Идемте, господа, сейчас нам отведут квартиру.

Мы вышли, и один из писарей проводил нас к коменданту станицы, где нам выдали наряд на квартиру. После всяких умываний и чистки хозяйка угостила нас вкусным обедом, не без претензии на европейскую кухню. Так как за время путешествия приличный стол давно был выведен из нашего обихода, то этот обед вызвал целую бурю комплиментов по адресу хозяйки, и Владимир Николаевич Потемкин не утерпел. Помня старые заветы Вакха, что ни один приличный обед не начинается без водки, он немедленно потребовал таковую для подбодрения и во славу нашего благополучного присоединения к казакам, так что обед превзошел все ожидания.

После небольшого отдыха мы стали готовиться к вечернему выступлению на местном "корсо" (место вечерней прогулки на главной улице), чтобы постепенно снова приучить глаза к культурному обществу и обстановке. Перед гуляньем Потемкин забежал в штаб для выяснения некоторых насущных вопросов. Разговор оказался очень удачным. Мы узнали, что генерал Мамонтов разрешил нам сшить себе в местной швальне новое обмундирование, дав даже записку на выдачу нам фуражек, ремней, погон, белья и обуви. Нас это страшно обрадовало. Мы, наконец, получили возможность сбросить свои хулиганские костюмы и одеться в новое приличное обмундирование.